Террорист-демократ - Гийу Ян - Страница 47

Следовательно, как в рулетке: ставки на черное или красное. Пятеро террористов обнаружены. Если продолжать операцию, возможно, либо их количество удвоится, либо все будет потеряно.

Логе Хехт был сам удивлен, с какой легкостью он и Зигфрид Маак приняли решение.

Пятеро террористов сразу - бесспорно, значительный успех. Хотя РАФ сможет в свое время оправиться и, как обычно, возместить потери. Но если возможно обезвредить обе эти группировки за один раз, то потери РАФ будут столь велики, что им фактически будет очень сложно восстановить свои силы. Весь существовавший до сих пор опыт говорит о том, что групповой захват террористов на их собственных конспиративных квартирах влечет за собой почти всегда раскрытие новых связей, а они, в свою очередь, позволяют произвести новые аресты.

Вопрос о личной безопасности Хамильтона не нуждался в каких-либо серьезных размышлениях. Хамильтон сам отвечает за свою безопасность. Только он сам может совершить ошибку, которая приведет к тому, что он будет раскрыт и Ведомство по охране конституции не сможет ему чем-либо помочь. Хамильтон не был штатским лицом, не был левым студентом-вымогателем, как внедрявшиеся прежде. Он был на службе в органах безопасности, не законно, конечно, а морально.

Проблема, следовательно, ясна. Нужно сделать ставку на то, чтобы нанести наконец действительно серьезный удар по терроризму. Операция должна быть продолжена. Полиции не надо сообщать адреса террористов. Судя по всему, именно такой ответ и хотел бы получить Хамильтон. Никакие другие разведывательные меры, вроде прослушивания телефона, на данном этапе не должны применяться.

Ради чистой формальности надо было обозначить временные границы, например три недели, для возможного ограбления банка. А то и двух ограблений, поскольку в сценарии, предусмотренном для Хамильтона, есть гарантирующие факторы безопасности. Маловероятно, что грабители еще раз столкнутся с подобной неудачей, с непредвиденными последствиями. Кроме того, доля Хамильтона, а значит, и государства от каждого ограбления была чрезвычайно высокой, что облегчало в дальнейшем решение вопроса о возмещении убытков.

- Хотя что касается денег, я одного не понимаю, - сказал Зигфрид Маак. - Как он им объясняет, что так быстро производит операции со своими деньгами?

- А швейцарский счет, ты же помнишь, что мы об этом побеспокоились в свое время? Он, вероятно, говорит, что переводит на него свои деньги, чтобы по крайней мере обеспечить себя, если захочет быстро уехать, - улыбнулся Логе Хехт.

- Да, но я не понимаю, что он сделал с остальными деньгами с нашего счета. До сих пор он потратил около двадцати тысяч только за одну неделю. Почему такое внезапное сокращение? Следует ли нам снова пополнить его счет на текущие расходы?

- Да, конечно, - ответил Логе Хехт, но мысли его уже были заняты другим.

Моника Райнхольд была ранена при ограблении. Она ничего не почувствовала, когда это случилось, а заметила, что идет кровь, только когда осталась одна в городе, после того как они сменили машину и начали выходить по одному в разных местах, чтобы затем вернуться на Брайтештрассе.

Рана была сантиметров восемь длиной, неглубокая, с левой стороны между двумя ребрами, и там, где рана заканчивалась, было видно темное пятно, как будто это был осколок камня или свинца. Рана ныла и начала опухать. Моника с помощью Фредерике Кункель остановила кровотечение и наложила повязку с мазью. Квартира, казалось, была хорошо оснащена предметами первой медицинской помощи.

Когда едва ли не самым последним (по составленной заранее схеме) вернулся Карл, он попросил разрешения осмотреть рану, которая потемнела и к тому же сильно воспалилась.

- Ты рискуешь получить заражение крови или серьезную инфекцию. Лучше всего, если мы попытаемся вытащить то, что у тебя здесь застряло, кстати, очень неглубоко, между ребрами, - заключил он.

- Завтра мы сможем раздобыть врача, так будет лучше и надежнее, - возразила безапелляционным тоном Фредерике Кункель.

- Ты рассчитываешь, что врач сюда придет? - спросил Карл.

- Нет, конечно, и это не выйдет. Но мы можем использовать резервную квартиру в городе.

- Боюсь, это не самая блестящая идея. Если мы оставим осколок внутри, у нее может подняться температура и ей понадобится медицинское наблюдение. Будет лучше, если я вытащу его с вашей помощью.

- А ты сможешь?

- Да.

- Моника сама должна решить. Но у нас нет анестезии.

- И не нужно, - улыбнулся Карл. - Это произойдет легче, чем вы думаете. Операция из разряда тех, что мы, военные, должны сами себе делать.

Монике Райнхольд, похоже, пришлось побороть в себе страх, прежде чем она кивнула в знак согласия.

Карл достал свой кинжал, положил его вместе с пинцетом в кастрюлю с водой и дал прокипеть десять минут. Затем он попросил Мартина Бера и Фредерике Кункель помочь ему. Мартин должен был крепко держать Монику, а Фредерике Кункель - вытирать кровь, когда он будет резать. В квартире у них было достаточно дезинфекционного раствора, и Карл, посвистывая, промыл им руки. По какой-то причине ситуация казалась ему почти комичной: ему предстояло внести самый неожиданный вклад в борьбу против немецкого терроризма.

Монику положили на обеденный стол, на бок, так, чтобы рана была сверху. Карл попросил ее взяться обеими руками за край стола и лежать как можно спокойнее. Мартин держал ее за бедра, с силой прижимая к столу.

- Теперь будь хорошей девочкой, - улыбнулся Карл, наклонившись и поцеловав ее в щеку. - Это не так уж страшно, как ты, наверное, думаешь.

Она кивнула и сжала зубы.

Карл ввел острие кинжала в край раны. Затем глубоко вздохнул и решительно вскрыл рану по всей длине, что заняло не больше секунды. Как будто режешь масло, подумал он.

С помощью Фредерике он раскрыл рану так, чтобы они могли ее промыть, очистив от запекшейся крови. В глубине раны лежали два кусочка меди, оказавшиеся окруженными грязью или мелкими волокнами ткани, попавшими в рану.

Пинцетом он достал их в мгновение ока, затем снова промыл рану и сжал ее. Внешне она выглядела вполне аккуратно.

Потом наложили повязку. Все было проделано меньше чем за двадцать минут. Моника Райнхольд не проронила ни единого звука. Она даже казалась довольной.

Мартин Бер поднял ее на второй этаж и уложил в постель. Другие разожгли огонь и уничтожили все повязки и ее одежду со следами от пуль.

В это время Ева Арнд-Френцель приготовила обед, замечательно запанировав шницели из телятины, а Вернер Портхун подсчитал награбленные деньги, разделил их на две одинаковые стопки, а затем занялся оружием.

Спустя некоторое время они сидели за прекрасно сервированным обеденным столом, и все выглядело совершенно естественно, как будто благовоспитанные немецкие молодые люди только что вернулись домой после работы.

Вначале они ели в напряженной тишине. Карл был очень удивлен такой дисциплиной. От сожженной одежды не осталось даже пепла.

- После каждой операции мы обычно собираемся и вместе взвешиваем ситуацию, - сказала Фредерике Кункель где-то в середине обеда. Она сидела во главе стола, как почтенный немецкий отец семейства.

- Мы не будем обсуждать это чисто формально, - продолжала она, - со всеми сложностями вы хорошо справились, насколько я понимаю. Но что за идиот очертя голову вбежал в банк с пистолетом? Такого раньше никогда не случалось.

- Он был из полиции, - сказал Карл, - возможно, он проходил мимо и поэтому действовал чисто спонтанно.

- Как ты определил, что он из полиции? - спросил Вернер Портхун с явным недоверием в голосе.

Карл с минуту пережевывал пищу, потом ответил. Ему казалось это настолько очевидным, что пришлось задуматься, почему же он действительно решил, что это полицейский.

- Да, - сказал он, подумав, - во-первых, его поза, когда он влетел в дверь. Согнутые колени, пистолет взят обеими руками, типичный стиль полиции. Затем сам тип пистолета, да и вообще люди в Гамбурге, как правило, не носят с собой оружие, особенно полицейское. А тут был 9-миллиметровый SIG "Sauer" Р-225 или Р-6, так что это никакое не хобби. Да, он совершенно точно из полиции и наверняка проходил мимо. Полагаю, это чистая случайность.