Распознавание образов - Гибсон Уильям - Страница 30

Она все еще думает о деловой встрече: в девять часов, со знаменитым немецким дизайнером верхней одежды. Войдя в вестибюль «Сохо Гранд», взбегает по ступенькам, сделанным из какого-то подобия деревянного бруса. Ровно девять. Освещение здесь странное, словно ты под водой. Словно все это тебе снится.

Во Всемирном торговом центре пожар.

Кейс находит внутренний телефон и звонит дизайнеру. Он отвечает по-немецки, хриплым возбужденным голосом. Похоже, он забыл про девятичасовой завтрак.

– Поднимитесь по лестнице, пожалуйста, наверх, – говорит он на английском. – Произошел самолет... – и добавляет что-то неразборчивое, по-немецки. И вешает трубку.

Самолет? Ему надо на самолет? Хочет провести встречу у себя в номере?

Кейс заходит в лифт, нажимает цифру восемь, закрывает глаза. И снова видит, как засохшая роза роняет лепесток. Одиночество неживых объектов. Их тайное существование, скрытое от наших глаз. Тихая возня в коробке с игрушками.

Дизайнер сам распахивает дверь – Кейс не успевает даже постучать. Бледное лицо, молодой, небритый. Очки в черной оправе. Свежая рубашка перекошена, ширинка расстегнута, на ногах черные носки. Смотрит так, словно перед ним какое-то невиданное чудо. У него за спиной на полную громкость включен телевизор, репортаж Си-эн-эн, и Кейс проходит в комнату, не дожидаясь приглашения, потому что не торчать же так, – и смотрит в телевизор, на котором стоит пластиковое ведерко для льда. А на экране под этим ведерком второй самолет врезается во вторую башню.

И Кейс, повернув голову, глядит в окно, где башни-близнецы видны, как на ладони. И на всю жизнь запоминает, что взорвавшееся топливо горит с оттенком зеленого.

Потом они с немецким дизайнером будут смотреть, как башни горят и рушатся одна за другой, и память милосердно не запишет людей, прыгающих из окон, хотя впоследствии она узнает, что такие кадры были в новостях. Жутковатое и странное чувство – как будто смотришь по телевизору собственный страшный сон: грубый и глубоко оскорбительный взлом периметра, ограждающего внутренний мир.

Эмоция, выходящая за рамки культуры.

Кейс находит нужную кнопку, занавески раздвигаются до упора. Она вылезает из уютной белой норки, закутывается в халат и подходит к окну.

Синее чистое небо. В прошлые визиты оно не было таким синим. Японцы перешли на неэтилированный бензин.

Она смотрит вниз, на заросли деревьев, окружающие императорский дворец. Сквозь листву проглядывают фрагменты крыши, как и обещала ассистентка Бигенда.

Там, среди деревьев, наверное, есть тропинки неземной красоты, о которых она никогда не узнает.

Кейс пытается определить, скоро ли подлетит душа, но внутренний радар регистрирует лишь пустоту.

Полная тишина и одиночество, не считая деликатно гудящего кондиционера.

Она тянется к телефону и заказывает завтрак.

16

Связь в движении

Этот запах держался еще несколько недель. Кислый привкус в гортани, как от подгоревшего очистителя для духовки. Он до сих пор висит в памяти и, может, уже никогда не выветрится.

Кейс пытается сосредоточиться на завтраке: яйца в идеальный мешочек и ломтики тоста, отрезанные от буханки иностранных пропорций. Две полоски бекона – сухие и абсолютно плоские, как будто их разгладили утюгом. Высококлассные японские отели интерпретируют западные завтраки так же, как дизайнеры «Баз Риксона» интерпретировали куртку «МА-1».

Вилка замирает на полпути; Кейс оглядывается на шкаф, где висит ее куртка.

«Синий муравей» подрядился удовлетворять любые желания.

Она заканчивает завтрак, наливает вторую чашку кофе, включает лэптоп и находит в адресной книге местный телефон «Синего муравья». В трубке раздается смешное «муши-муши». Попросив Дженнифер Броссард, Кейс заявляет без предисловий, только поздоровавшись, что ей нужна черная пилотская куртка модели «МА-1», в интерпретации «Баз Риксона», японский эквивалент американского 38-го размера.

– Что-нибудь еще?

– Эти куртки невозможно достать. Люди заказывают их заранее, за год.

– Кроме куртки ничего не нужно?

– Нет, спасибо.

– Прислать ее вам в гостиницу?

– Да, спасибо.

– Хорошо, до свидания. – Дженнифер Броссард вешает трубку.

Кейс щурится на синее небо, сверкающее над зубчатым контуром небоскребов. Похоже, любые ее требования, даже самые бессмысленные, обсуждению не подлежат. Интересный расклад.

Если в гортани начинает горчить от запаха подгоревшего очистителя, то надо найти какое-нибудь занятие, желательно полезное, чтобы отвлечь память. Кейс принимает душ, одевается и садится писать ответ Капюшончику.

Она считывает с телефона номер и вбивает его в письмо.

Прежде она говорила с Капюшончиком всего дважды, и оба раза ощущение было странным и неловким, как бывает, когда люди знакомятся и долго общаются в сети, а потом пытаются поговорить по телефону.

Она собирается с духом, чтобы прочитать письмо матери, затем передумывает: после утренних воспоминаний впечатление может быть слишком тяжелым.

В бизнес-центре на нижнем этаже юная девушка в изящном деловом костюмчике в стиле Мияки[17] распечатывает цветное изображение Кейко на плотной глянцевой фотобумаге формата 8.5 x 11 дюймов.

Кейс смущается при виде картинки, однако девушка в изящном костюмчике остается равнодушной. Это придает Кейс отваги, и она отдает на распечатку записку Деррила, а потом просит девушку написать этот текст на фотографии.

– Нам это нужно для съемок, – лжет она в оправдание.

Ложь оказывается излишней. Девушка спокойно берет черный фломастер, прикидывает, откуда начать, и живенько переносит на фотографию все иероглифы, включая многочисленные восклицательные знаки. Закончив, она задумывается, покусывая кончик фломастера.

– Что-нибудь не так?

– Извините, но будет лучше, если в конце смайлик.

– Да, конечно.

Девушка быстро дорисовывает улыбающийся кружочек. Затем убирает фломастер, обеими руками протягивает фотографию и кланяется.

– Огромное спасибо! – благодарит Кейс.

– Пожалуйста. – Девушка снова кланяется.

Проходя мимо бамбуковой рощи, Кейс косится на свое отражение в зеркальной панели, поправляет прическу и достает мобильный телефон.

– Але, Дженнифер? Это Кейс. Мне надо подстричься.

– Когда вам удобнее?

– Прямо сейчас.

– Есть чем писать?

Двадцать минут спустя, в районе Шибуи, в полутемном зале на пятнадцатом этаже цилиндрического здания, напоминающего музыкальный автомат, ей делают массаж с горячими камнями, которого она не заказывала. Никто из персонала не говорит по-английски, и Кейс решила просто подчиниться и плыть по течению в надежде, что в конце концов ее все же подстригут.

Так и происходит – причем процедура длится без малого четыре часа, в окружении неземной роскоши, и включает в себя маску из водорослей, очистку лица, бессчетные и разнообразные выщипывания, маникюр, педикюр, удаление волос на ногах при помощи горячего воска и эпиляцию зоны бикини (последнего чудом удается избежать).

Кейс пытается расплатиться картой «Синего муравья», но девушки из персонала начинают хихикать и махать руками. Она настаивает, и тогда кто-то из них показывает на членистоногую эмблемку в уголке карты. Либо у «Синего муравья» здесь абонемент, либо это их собственный салон для подготовки фотомоделей.