Распознавание образов - Гибсон Уильям - Страница 22

А Доротея знает.

Кейс на негнущихся ногах подходит к двери, берется за ручку, оглядывается.

– До свидания, Бернард. До свидания, Доротея.

Стоунстрит выглядит озадаченным.

Доротея светится от радости.

К этому часу энергичная толпа на улицах Сохо рассосалась. Машина, слава богу, уже стоит у входа.

На подъезде к Парквею Кейс берется за кошелек, чтобы расплатиться с водителем, но вспоминает, что это машина «Синего муравья».

Открыть подъезд. Подняться по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Приготовить черные немецкие ключи.

К дверной ручке привязан жирный Мишлен, сделанный из белого фетра. Подвешен за горло на черном шнурке.

Кейс начинает кричать. Берет себя в руки. Закрывает рот ладонью.

Вдох, выдох.

– Он получил утку в лицо на скорости двести пятьдесят узлов.

Черный волосок на месте. Пудру с ручки, разумеется, смахнули, но периметр по-прежнему в безопасности.

Кейс старается не глядеть на чудовище, прикрученное к двери. Это просто кукла. Обычная кукла. Немецкий ключ вонзается в замок.

Зайти внутрь, запереть дверь, накинуть цепочку.

Дребезжит телефон.

Она вскрикивает.

После третьего звонка поднимает трубку:

– Але?

– Это Хьюберт.

– Хьюберт?..

– Конечно, кто же еще. Итак?

– Что, «итак»?

– Утро вечера мудренее.

Кейс открывает рот, но слова застревают в горле.

– Вы подписались под эмблемой Хайнца, – продолжает он. – Значит, дело сделано. Поздравляю.

В трубке слышен приглушенный звук рояля. Фоновая музыка коктейльного зала. Сколько сейчас времени в Нью-Йорке?

– Я собираю чемоданы, Хьюберт. Беру такси в Хитроу, потом первым же рейсом домой.

Наконец-то озвучено то, чего она хочет больше всего на свете.

– Замечательно. Значит, мы можем все обсудить, как только вы прибудете.

– Вообще-то я лечу в Париж.

– Париж? Ладно. Я там буду завтра утром. Мой клиент как раз должен мне один полет на «Гольфстриме»[14]. Заодно и долг получу.

– Послушайте, Хьюберт, тут нечего обсуждать. Я все сказала в субботу.

– Вы помирились с Доротеей?

Он меняет тему разговора.

– Вы меняете тему, Хьюберт.

– Бернарду показалось, что вам стало плохо при виде нового дизайна.

– Вы опять меняете тему. Буду ли я на вас работать, искать автора фрагментов? Нет, не буду.

– Почему?

Вопрос ставит ее в тупик. Потому что Бигенд ей несимпатичен? Потому что она ему не доверяет? Потому что ей не интересно, откуда берутся фрагменты, кто их делает и зачем? Это последнее неправда: ей очень хочется узнать правду об источнике чуда, как и любому фрагментщику. Достаточно зайти на Ф:Ф:Ф, чтобы в этом убедиться. Но все дело в том, что слова «фрагменты» и «Бигенд» в одном предложении смотрятся весьма неприятно и пугающе. Не Бигенд-человек, неправильно надевающий ковбойскую шляпу, а Бигенд-сила, стоящая за «Синим муравьем». Бигенд, бесспорный гений своей профессии, открыватель новых путей.

– Я хочу вас кое с кем познакомить, – говорит он. – По моей просьбе этот человек пришел в офис сегодня утром. Бернард должен был устроить так, чтобы вы вместе пообедали. Но вы ушли слишком быстро.

– Познакомить? С кем, для чего?

– Он американец, по имени Бун Чу.

– Бунчу?

– Два разных слова, Бун Чу. Думаю, вы с ним отлично сработаетесь. Я хочу, чтоб вы просто поболтали.

– Хьюберт, ну как вам еще объяснить? Это бесполезно! Мне совершенно не интересно...

– Он сейчас на другой линии. Бун, вы слышите нас? Где вы находитесь?

– На выходе из Камденского туннеля, – жизнерадостно откликается мужской американский голос. – Смотрю на вывеску «Вирджин».

– Вот видите, – говорит Бигенд, – он совсем рядом.

– Дальше по Парквею, да? – уточняет американский голос. – Прямо вверх, от станции?

– Хьюберт, в самом деле, это бессмысленно...

– Я вас прошу, – говорит Бигенд. – Поговорите с Буном. Что вы теряете? Если вас не зацепит, полетите в свой Париж.

Что он имеет в виду? Что значит «зацепит»?

– Каникулы за счет «Синего муравья», – продолжает он. – Я распоряжусь, чтобы вам забронировали гостиницу. В качестве премии за консультацию по дизайну «Х и П». Мы с самого начала знали, что можем на вас положиться. Наш клиент готов перейти на новую эмблему уже весной. Да, кстати, для вас снова будет работа: предстоит утвердить варианты для каждого конкретного продукта.

Он снова применяет этот трюк. Кейс уже начинает думать, что будет проще встретиться с этим Буном, а потом поехать в аэропорт. А в Нью-Йорке она всегда сможет избежать Бигенда.

– Он все еще на линии, Хьюберт?

– Да-да, – отзывается американский голос. – Я на Парквее.

– Звоните два раза, – говорит Кейс и дает номер дома и квартиры.

Повесив трубку, она идет на кухню и вооружается новеньким немецким ножом и черным мусорным пакетом. Мусорный вкладыш, как их здесь называют. Кейс открывает входную дверь. Это все еще висит на ручке. Стиснув зубы, она одевает его в черный пластик, потом ножом перерезает шнурок. Это падает в мешок. Кейс оставляет мешок за порогом, идет на кухню, кладет нож в ящик. Потом возвращается к двери. Глубокий вдох. Выйдя за порог, она нашаривает ключ на шее, запирает замок. Осторожно поднимает черный пакет. Это теперь лежит внутри, словно дохлая крыса, только не такая тяжелая. Кейс спускается вниз и оставляет мешок на площадке, за кипой старых журналов, предназначенных на выброс. Вот и все дела. Она садится на ступеньки, прислоняется к стене и обхватывает колени руками. Узелок внутри начинает шевелиться. Кейс с раздражением чувствует, что начались месячные.

Она встает и возвращается в квартиру, чтобы об этом позаботиться. И едва успевает закончить, как дважды трещит звонок.

– А, ч-черт!..

Она сбегает по ступенькам, забыв запереть квартиру.

Все это должно занять не более минуты. Она извинится за то, что Бигенд настоял на встрече, но будет твердо стоять на своем: ни в каких проектах по поиску автора фрагментов она участвовать не будет. Просто и ясно.

Наружная дверь сделана из дуба и выкрашена белой эмалью, которая уже пожелтела и потрескалась по краям. Глазок, должно быть, не протирали со времен Второй мировой.

Кейс отпирает дверь.

– Кейс? Здравствуйте, я Бун Чу. Рад познакомиться! – Он протягивает руку.

На нем все та же шоферская куртка, прошитая серой ниткой. Правая рука вытянута, в левой красно-коричневый чемоданчик, который привлек внимание Кейс несколько часов назад, на улице в Сохо.

– Здравствуйте, – говорит она, пожимая его руку.

11

Бун Чу

Бун Чу развалился на коричневом диване, по-ковбойски скрестив ноги.

– А вы раньше никогда не работали с «Синим муравьем»?

Его глаза сверлят, как буравчики. Типичная черта американо-китайских ботаников? Этакое интенсивное бесстыжее любопытство.

– Да, в Нью-Йорке, несколько раз, – отвечает Кейс со своего насеста за столом.

– По контракту?

– Да.

– Я тоже.

– А что вы делали?

– Настраивал компьютеры. – Он умолкает на секунду. – Сначала окончил Техасский университет, потом Гарвард. Потом открыл интернет-компанию. Которая лопнула, конечно.

По голосу не скажешь, что он огорчен. Кейс заметила: мало кто из бывших владельцев огорчается по поводу провала своих интернет-проектов. В основном они относятся к этому с циничным фатализмом, считают, что это к лучшему. Хорошо, если Бун не из их числа.

– Если ваше имя набрать в «Гугле», то...

– То услышите громкий хлопок, какой бывает, когда лопается перспективная интернет-компания. А еще встретите кое-какие упоминания о «цивилизованном хакере». Впрочем, это все сплетни.

Он бросает взгляд на кибердевочек у стены, но ничего не спрашивает.

– А чем занималась ваша фирма?