Распознавание образов - Гибсон Уильям - Страница 18

Раздраженная официантка с ярко-алым ртом и с подведенными красной тушью глазами, обмахиваясь рекламным буклетом, машет рукой в сторону свободного столика у задней стены. Кейс садится, отодвигает меню и старательно, на ломаном французском, заказывает кофе и яичницу с колбасками.

Официантка смотрит на нее с изумленным отвращением, как на кошку, отрыгнувшую комок шерсти.

– Ну и черт с тобой, будь француженкой, – цедит Кейс в ее удаляющуюся спину.

Однако кофе появляется на удивление быстро, и вкус у него замечательный. То же можно сказать и о яичнице. Закончив завтрак, Кейс поднимает голову и видит, что Войтек ее пристально разглядывает. Билли Прайона нигде не видно.

– Кейси! – окликает Войтек, неправильно вспомнив имя.

– Это был Билли Прайон, да?

– Можно присоединиться?

– Пожалуйста.

Войтек начинает собирать свои блокноты: аккуратно закрывает, засовывает в сумку по одному. Потом подходит и садится за столик Кейс.

– Так Билли Прайон – твой друг?

– Владетель галереи. Мне нужно место, чтобы выставить проект «Зи-Экс 81».

– А проект закончен?

– Нет, еще собираю компьютеры.

– Сколько же тебе надо?

– Очень много. И еще нужен спонсор.

– Значит, Билли Прайон – потенциальный спонсор?

– Нет. Вы работать большая корпорация? Они не хотят услышать про мой проект?

– Я свободный художник.

– Но здесь по работе?

– Да, контракт с рекламным агентством.

Войтек поправляет сумку на плече.

– Не «Саачи»?

– Нет. Войтек, ты знаешь что-нибудь о цифровых водяных знаках?

Он кивает:

– Да. Что?

– Такая вещь, как стеганография.

– Угу.

– Что это значит: на цифровой видеоклип нанесен водяной знак? Какой-то номер?

– Он видимый?

– Нет, скорее скрытый. По крайней мере изначально.

– Это называется стеганография – когда номер прячут. Многоразрядный номер?

– Скорее всего.

– Значит, это код. Клиент получает код от фирмы, фирма специалист, делает водяные знаки. Фирма дает код и средства, чтобы спрятать. Это стеганография. Клиент потом проверяет интернет, ищет свой код. Если видео украл пират, то поиск принесет успех.

– То есть по водяным знакам можно отслеживать динамику распространения видеоклипов?

Войтек кивает.

– Кто этим занимается, кто ставит водяные знаки?

– Есть многие фирмы.

– А можно по знаку определить, какая фирма его поставила?

– Клиенту не понравится такое. Проблема – безопасность.

– Может ли кто-нибудь обнаружить водяной знак, прочитать его? Не зная кода, не зная, кто его поставил? Не зная даже, есть ли этот знак?

Войтек несколько секунд думает, потом отвечает:

– Трудно, но сделать можно. Хоббс знает про эти вещи.

– Кто такой Хоббс?

– Вы встречались. Человек с «Куртами».

Кейс вспоминает злобное, беккетовское лицо, грязные ногти.

– Интересно. А откуда он знает?

– Математика. Тринити, Кембридж, потом работа на Америка, сотрудник АНБ[13]. Очень, очень сложный.

– Что, работа?

– Нет, человек. Хоббс.

Утро солнечное, «крестовый поход детей» бурлит вовсю.

Кейс стоит на Инвернес-стрит рядом с Войтеком, глядя на бескрайний людской поток. Запыленные фигуры действительно кажутся средневековыми в ярком солнечном свете; только идут не на Вифлеем, а в сторону Камденского шлюза.

Войтек нацепил на нос круглые солнечные очечки, которые делают его похожим на покойника с монетками на глазах.

– Я должен встретить Магду.

– Кто она?

– Сестра. Продает шапки возле Камденского шлюза. Пойдем!

Войтек ныряет в поток юных крестоносцев, увлекает Кейс за собой.

– Субботу торгует в Портобелло, на ярмарка. Воскресенье здесь.

Кейс идет за ним, думая о водяных знаках, о вопросах, которые нужно задать.

Утреннее солнце действует умиротворяюще. Они незаметно доходят до шлюза, окруженные топотом молодых ног, которые обеспечивают производителям кроссовок миллиардные доходы.

Войтек рассказывает, что помимо продажи шапок Магда иногда занимается рекламой, но Кейс не может взять в толк, что именно она делает.

Рынок разбит за шлюзом, в лабиринте кирпичных викторианских строений. Склады и подземные конюшни, где держали лошадей, тащивших баржи по каналу. Кейс все еще путается в этом лабиринте, хотя бывала здесь много раз. Войтек ведет ее мимо похоронных одежд, висящих на шестах огромными гроздьями, мимо старых киноафиш, стопок грампластинок, русских будильников, высушенных пучков курительных трав.

В сумрачных недрах лабиринта, среди лава-ламп и неоновых светильников необычных цветов, они наконец находят Магду, которая совершенно не похожа на своего брата, если не считать характерно высоких скул. Маленькая, симпатичная, крашенная хной, затянутая в «конверсионный» корсет, должно быть, переделанный из какой-нибудь противоперегрузочной авиаамуниции. Магда бодро собирает товар, сворачивает стенд.

Войтек спрашивает что-то на их родном языке. Она отвечает, смеется.

– Говорит, французы покупают оптом, – переводит Войтек.

– А еще она сама хорошо говорит по-английски, – добавляет Магда, протягивая руку. – Меня зовут Магда.

– Кейс Поллард. – Они обмениваются рукопожатием.

– Кейси тоже работать в реклама.

– Ну, думаю, не так глупо, как я. Лучше не напоминай мне. – Магда заворачивает очередную шапочку в тряпицу и укладывает в картонную коробку.

Кейс начинает ей помогать. Именно такие шапочки она могла бы покупать, если бы вообще носила шапочки. Серые и черные, вязаные крючком или сшитые из промышленного фетра, без наклеек и ярлычков, без привязки ко времени.

– Симпатичные шапочки.

– Спасибо!

– Подрабатываете в рекламе?

– С деловым видом хожу по барам, по ночным клубам, знакомлюсь с людьми. В разговоре как бы невзначай упоминаю продукт моего клиента. Разумеется, с хорошей стороны. Моя главная задача – привлечь внимание. Я только недавно начала это делать, но уже так надоело!

Магда действительно хорошо говорит по-английски. Кейс странно, что между братом и сестрой такая разница в языке.

– Да вы не думайте, я правда его сестра, – смеется Магда, заметив ее взгляд. – Мать нас сюда привезла, когда мне было всего пять лет.

Она убирает последнюю шапочку, закрывает картонный короб, отдает его Войтеку.

– Значит, вам платят за то, что вы ходите по клубам и отзываетесь о разных продуктах?

– Да, фирма называется «Транс». Делает неплохой бизнес. Я вообще студентка, учусь на дизайнера. Конечно, нужно как-то жить, подрабатывать, но такая работа – это уже слишком! – Она накрывает опустевший стенд пластиковым экраном. – Зато я сегодня двадцать шапочек продала. По этому поводу надо выпить, да?

– Вот ты сидишь в баре, пьешь пиво, – говорит Магда.

Они втроем сидят в уголке за стойкой переполненного камденского бара и пьют пиво.

– Да, знаю! – обиженно говорит Войтек.

– Я не о том! – отмахивается она. – Допустим, ты сидишь в баре, пришел отдохнуть. И тут к тебе подсаживается симпатичная девчонка. Или парень, у нас парни тоже работают. Ну, знакомится, начинает разговор. И так, между делом упоминает какую-нибудь марку одежды или фильм, который недавно вышел. Естественно, никаких попыток впарить – просто доброжелательный отзыв. И знаете, что потом происходит? Вот этого я никак не могу понять! Знаете, что происходит?

– Не знаю, – отвечает Кейс.

– Ты в ответ заявляешь – да, я тоже обожаю этот продукт! То есть банально врешь! Сначала я думала, только мужчины так поступают. Но нет, женщины тоже врут!

Кейс уже слышала о таком способе рекламы, в Нью-Йорке чего только не встретишь. Однако впервые видит человека, который лично этим занимается.

– Ну да, это называется забросить якорь, – кивает она. – Доброжелательная оценка продукта подвязывается к воспоминанию о симпатичном представителе противоположного пола. А врут они потому, что это одно из инстинктивных правил флирта. Сходство предпочтений увеличивает вероятность сексуального контакта. Вот они и поддакивают.