Нейромантик - Гибсон Уильям - Страница 52

– Кто знает?

– Лондонская контора и концерн "Т-А". В голову Ашпулу был вживлен передатчик, моментально дающий сигнал тревоги в случае любого опасного для жизни сбоя в его организме. А пулька твоей девчонки сработала чисто – "скорой помощи" там и делать было нечего. Токсин моллюска. Единственный ходячий полномочный представитель "Т– А" на вилле – леди Три-Джейн Мари-Франс. Есть еще парень, на пару лет старше ее, но он сейчас в Австралии, по делам. Если ты спросишь мое мнение, я скажу, что мог бы побиться об заклад, что дело, требующее личного пристального внимания Восемь-Жана, устроил именно Зимнее Безмолвие. Но, к несчастью, наследник уже на пути домой, на полпути или около того. Лондонские адвокаты передали на виллу "Блуждающие огни" ориентировочное время прибытия Восемь-Жана: что-то около 21:00:00 сегодняшнего дня. Мы запустили вирус "Куань" в 14:32:03. Сейчас 16:45:20. По моим прикидочным оценкам, "Куань" взрежет ядро "Т-А" к 20:30:00. Плюс-минус пара минут. Мне кажется, что Зимнее Безмолвие ведет дела вместе с Три-Джейн, в противном случае получается, что она такая же сумасшедшая, как и ее папаша. Но парень из Мельбурна в курсе всех ихних дел. Система безопасности "Блуждающих огней" все время пытается послать наружу сигнал тревоги, но Зимнее Безмолвие блокирует ее, и не спрашивай меня, каким образом. ИР не смог перехватить управление программой, охраняющей главный вход, чтобы впустить Молли внутрь. В "Хосаке" Армитажа был записан его план на этот счет: Ривейра должен уговорить Три-Джейн сделать то, что от нее требуется. Она годами переделывала по своему усмотрению планировку виллы, входы и выходы. По-моему, основная беда "Тиссье-Ашпул" – в том, что правящий представитель каждой семейной половины, придя к власти, первым делом решетит банки данных корпорации личными кодами доступа и паролями. Результат похож на то, как если бы твоя иммунная система восстала против тебя самого. Для вирусов это самое оно. Как только мы пройдем сквозь айс, все пойдет как по маслу.

– Отлично. Но Зимнее Безмолвие сказал, что Арми...

Белый прямоугольник, заполненный по большей части безумной голубизной смотрящих в упор глаз, распахнулся на прежнем месте. Язык у Кейса одеревенел. Полковник Уиллис Корто, спецназ, боевая группа "Броневой кулак", вернулся. Изображение было расплывчатым, дергающимся, плохо сфокусированным. Для того, чтобы связаться с "Хосакой" на "Маркусе Гарвее", Корто использовал навигационную консоль яхты.

– Кейс, мне нужно доложить о потерях "Бури в Омахе".

– Постойте, я... Полковник?

– Будь на связи, сынок. Помни, к чему тебя готовили.

Где же ты был все это время, приятель?, – вот о чем хотелось спросить Кейсу у этих полных муки и боли глаз. Зимнее Безмолвие встроил нечто по имени Армитаж в кататонический остов Корто. Он убедил Корто в том, что Армитаж существует на самом деле, и Армитаж получил возможность ходить, разговаривать, строить планы, воспринимать и усваивать информацию, выступать на стороне Зимнего Безмолвия, как, например, в номере отеля "Хилтон" в Тибе... Теперь Армитаж исчез – отброшен прочь, сметен, размолот в порошок вихрем безумия по имени Корто. Где же ты был, Корто, все эти годы?

Падал в снега, ослепленный и пылающий, с холодного сибирского неба.

– Кейс, в это тяжело поверить, я знаю. Но ты офицер. Ты помнишь, к чему тебя готовили. Я все могу понять. Но, Кейс, – и Бог тому свидетель, – нас предали.

Голубые глаза наполнились слезами.

– Полковник... э-э-э... кто? Кто предал нас?

– Генерал Гирлинг, Кейс. Возможно, ты знаешь его под псевдонимом. Ты знаком с человеком, о котором я говорю.

– Да, – ответил Кейс, смущенно уставившись на потоки слез. – Мне кажется, я знаю, кого вы имеете в виду, сэр. Сэр, – добавил он под влиянием неожиданного порыва, – но, сэр... полковник... что мы должны делать? Сейчас, я имею в виду?

– В настоящий момент, Кейс, наша задача – убраться отсюда. Унести ноги. Прочь. Полагаю, что к завтрашнему вечеру мы сумеем добраться до финской границы. Полетим на ручном управлении над верхушками деревьев. Так, чтобы по подметкам скребло, парень. Но это будет только самое начало, мой мальчик. Самое начало...

Голубые глаза над смуглыми скулами блестели от слез.

– Предательство – на самом верху. На самом верху...

Корто сделал шаг от камеры, на его разорванной белой рубашке мелькнули темные пятна. Если лицо Армитажа было равнодушной непроницаемой маской, то внешность Корто соответствовала стопроцентному шизоиду: его лицевые мышцы непроизвольно подергивались, обезображивая дорогостоящее произведение хирургического искусства.

– Полковник, я вас понял. Прошу вас, полковник, послушайте меня, хорошо? Я хочу, чтобы вы открыли этот, ох... черт, как это называется, Котелок?

– Замок переходного люка, – подсказал конструкт.

– Открыли замок переходного люка. Просто прикажите с центрального пульта корабельному компьютеру открыть его, хорошо? Очень скоро мы будем у вас, полковник. И тогда мы сможем поговорить о том, как нам убраться отсюда.

Световой прямоугольник исчез.

– Господи, я было подумал, что ты спятил за ним вслед, – сказал Котелок.

– Токсин, – сказал Кейс, – чертов токсин, – и выключился из Матрицы.

– Яд? – Малькольм смотрел через плечо своего потрепанного голубого "Санио" на то, как Кейс поспешно отстегивается и выбирается из противоперегрузочного ложа.

– И забери ты, ради бога, от меня эту чертову штуковину... – Кейс дернул за конец техасского катетера. – Во мне что-то вроде медленнодействующего яда, и эта задница, там, наверху, знал, как с ним справиться, а теперь он что твоя бешеная крыса.

Кейс начал рвать застежки на груди своего скафандра, забыв от волнения, как с ними обращаться.

– Твой босс... он что, отравилтебя? – Малькольм почесал пальцем щеку. – Знаешь, у меня есть аптечка на борту...

– Малькольм, господи, помоги мне одеть этот треклятый скафандр.

Сионит оттолкнулся от розового пилотского кресла.

– Спокойнее, друга. Семь раз отмерь, один раз отрежь, так говорят мудрые люди. Ноги сюда...

В рифленом секционном переходном трапе, ведущем от кормового люка "Маркуса Гарвея" к переходному шлюзу "Ханивы", воздух был, но Кейс и Малькольм все равно загерметизировали свои скафандры. Малькольм одолел проход в несколько прыжков, исполнив их с балетной грацией и сделав только одну остановку, чтобы помочь Кейсу, который, покинув "Гарвей", потерял ориентировку в пространстве и неуклюже пополз по настенным скобам трапа. Тени здесь не было, сквозь полупрозрачный пластик пробивался режущий глаза яркий солнечный свет.

Наружная сторона люка "Гарвея" была покрыта вмятинами и заплатами, украшена лазерными завитками Львов Сиона. Кремово-серый входной люк "Ханивы", напротив, был девственно чистым и гладким. Малькольм погрузил затянутую в перчатку руку в узкую щель замка. Кейс увидел как пальцы сионита зашевелились. Над люком загорелся красный индикатор и замигали цифры обратного отсчета от пятидесяти до нуля. Малькольм вытащил руку из замка. Кейс коснулся поверхности люка и сквозь ткань перчатки ощутил вибрацию пришедшего в действие замкового механизма. Овальный люк подался вглубь и начал заваливаться внутрь "Ханивы". Малькольм ухватился за его край с одной стороны, Кейс с другой, и люк втащил их за собой.

"Ханива" была выстроена на верфях "Дорнье-Фудзицу", и ее внутреннее убранство соответствовало той же философии дизайна, что применялась при создании "Мерседеса", которым Молли, Кейс и Армитаж пользовались в Стамбуле. Стены узкого переходного шлюза яхты были отделаны имитацией черного дерева, а пол выложен серыми плитками итальянского кафеля. У Кейса было такое чувство, будто он вторгается в частное владение какого-то миллионера, но почему-то через кабинку душа. Яхта, собранная на орбите, не была рассчитана на полеты в плотных слоях атмосферы. Ее изящные обводы, напоминающие осиные, и все внешние и внутренние детали делались с расчетом создавать у стороннего наблюдателя впечатление, что яхта предназначена для высокой скорости и покорения пространства.