Мона Лиза Овердрайв - Гибсон Уильям - Страница 44

Снова оставшись одна, Мона опустила руку между стеной и кроватью, нащупала шокер...

Потом, сама того не желая, она заснула, красный свет от окна – как закат в Майами, и ей, наверное, снился Эдди или, во всяком случае, танцзал Крючка. Во сне она танцевала с кем-то на тридцать третьем этаже, потому что, когда ее разбудил грохот, она, хотя и не была уверена, где находится, тут же представила в голове четкую схему, как убраться из клуба. Например, она мгновенно сообразила, что, если тут случилась заварушка, лучше всего спускаться по лестницам...

Мона наполовину выбралась из кровати, когда в дверь влетел Прайор. Влетел в прямом смысле. Дверь при этом была закрыта. Влетел он спиной вперед, дверь же разнесло в щепки.

Мона увидела, как Прайор ударился о стену, потом сполз на пол и вообще перестал двигаться, а в освещенном дверном проеме возник кто-то еще. Лица человека видно не было – только два изогнутых отражения фальшивого красного заката.

Мона быстро втянула ноги обратно на кровать, перекатилась к стене, ее рука скользнула...

– Не шевелись, сучка.

В голосе было что-то такое, от чего по спине у Моны побежали мурашки, и именно потому, что звучал он чертовски весело. Как будто нет ничего приятнее, чем проломить кем-то дверь. Особенно если этот кто-то – Прайор.

– Я говорю, и пальцем не шевели... Женщина в три шага пересекла комнату и была уже совсем близко, настолько близко, что Мона почувствовала холод, исходивший от ее кожаной куртки.

– Ладно, – выдавила Мона, – ладно...

Тут холодные руки подняли ее рывком, а потом она оказалась распластанной на спине – плечи сильно вдавлены в темперлон, и что-то – шокер? – уткнулось ей прямо в лицо.

– Откуда у тебя эта штучка?

– Ну, – выдавила Мона, словно речь шла о чем-то однажды виденном, но после совершенно забытом, – это было в куртке моего парня. Я одолжила у него куртку.

Сердце у Моны билось где-то под горлом. Что-то в этих очках...

– А этот ублюдок знал о ней?

– Кто?

– Прайор, – сказала женщина, отпуская ее, чтобы повернуться к Прайору.

Тут она его пнула – раз, другой, потом еще и еще – и довольно сильно.

– Нет, – сказала женщина, так же внезапно останавливаясь, – не думаю, что он знал.

В дверях возник Джеральд; вид у него был такой, как будто вообще ничего особенного не случилось, за исключением сломанной двери. Он с сожалением поглядел на ее остатки, те, что еще держались у косяка, провел большим пальцем по краю разлетевшейся в щепы филенки.

– Хочешь кофе, Молли?

– Два кофе, – ответила женщина, рассматривая шокер. – Мне – черный.

Мона маленькими глотками пила кофе и изучала прикид и прическу незнакомки. Обе они ждали, когда очнется Прайор. По крайней мере, ничего другого они как будто не делали. Джеральд снова куда-то исчез.

Та, которую Джеральд называл Молли, не походила ни на один тип женщин, которых Мона когда-либо видела. Моне никак не удавалось определить, какой у нее стиль; единственное, в чем Мона была уверена, – это в том, что денег у этой Молли хватает. Прическа Молли была европейской, Мона видела такие в журнале. Она была в общем-то уверена, что едва ли этот стиль – стиль сезона, но стрижка удачно сочеталась со стеклами, которые оказались имплантантами, вживленными прямо в кожу. Мона видела такие однажды у таксиста в Кливленде. И на женщине была короткая куртка очень темного коричневого цвета – на вкус Моны, слишком скромная, но явно новая и с широким овчинным воротником. Куртка была распахнута, и под ней, закрывая грудь и живот, виднелась странная зеленая штука, похожая на броню, – чем она, догадалась Мона, наверное, и была. Джинсы скроены из какой-то серо-зеленой, как бы мшистой замши, толстой и мягкой – Мона подумала, что это лучшее в прикиде незнакомки. Она сама была бы не прочь заиметь такие же, разве что их портили ботинки. Эти черные ботинки с массивными каблуками напоминали те, которые носят мотогонщики: прокладки из желтой резины, широкие темные полосы по всему подъему, повсюду хромированные пряжки, а еще ужасные толстенные подошвы. И откуда у нее такой лак для ногтей цвета красного вина? 'Мона даже не думала, что такой еще производят.

– На что ты там, черт побери, пялишься?

– А... ваши ботинки...

– Ну и?

– Они не подходят к брюкам.

– Специально их надела, чтобы выбить дурь из Прайора.

Прайор на полу застонал и сделал попытку подняться. Моне хватило одного взгляда, чтобы почувствовать, что ее сейчас стошнит, и она попросилась в ванную.

– Не пытайся сбежать.

Женщина, казалось, наблюдала за Прайором, но за этими стеклами... Кто знает, куда она на самом деле смотрит?

Почему-то она находилась в ванной с косметичкой, пристроенной на коленях, сидела на унитазе и поспешно готовила дозу. Кристалл размолола недостаточно мелко, так что наркотик опалил нёбо, но, как говаривала Ланетта, не всегда же есть время на приятные мелочи. И опять же, разве ей теперь не намного лучше? В ванной Джеральда был небольшой душ, но, судя по внешнему виду, им очень давно не пользовались. Присмотревшись поближе, Мона заметила, что вокруг стока наросла серая плесень и виднелись пятна какой-то грязи, очень похожей на засохшую кровь.

Вернувшись, она увидела, что женщина за ноги волочет Прайора в соседнюю комнату. Мона разглядела, что Прайор в носках и без ботинок, как будто он собирался соснуть. На голубой рубашке темнели пятна крови, и лицо было сплошь в синяках.

Если Мона что и испытывала, когда наступал приход, так это чистое и невинное любопытство.

– Что вы делаете?

– Думаю, придется его разбудить, – сказала женщина так, как говорят в подземке о заспавшемся пассажире, который вот-вот пропустит свою остановку.

Мона прошла за ней в рабочую комнату Джеральда, где все было бельм и по-больничному чистым. Она молча смотрела, как женщина взгромоздила Прайора в кресло наподобие парикмахерского – со всякими рычагами, кнопками и прочими причиндалами. Похоже, дело не в том, что она такая сильная, подумалось Моне, просто она знает, куда переносить вес. Голова Прайора свесилась на сторону, когда женщина закрепила у него на груди черный ремень. Мона начала было уже испытывать к нему жалость, но тут вспомнила Эдди.

– Что это?

Женщина наполняла белый пластиковый сосуд водой из хромированного крана.

Мона все пыталась это произнести, чувствуя, как под действием “магика” сердце убегает из-под контроля. “Он убил Эдди”, – пыталась сказать она, но ничего не выходило. Но потом, наверное, что-то получилось, поскольку женщина ответила:

– Ну с него станется... если ему позволить. Она выплеснула воду на Прайора – в лицо и по всей рубашке. Глаза его распахнулись; белок левого был целиком красным. Щелчок, между металлическими зубцами шокера проскочили белые искры, когда женщина поднесла их к мокрой рубашке. Прайор заорал.

Джеральду пришлось опуститься на четвереньки, чтобы извлечь Мону из-под кровати. Руки у него были мягкие и прохладные. Мона никак не могла вспомнить, как она там оказалась, но сейчас кругом все было тихо.

– Ты пойдешь с Молли, Мона, – сказал Джеральд; он был в синем пальто и черных очках. Ее начало трясти.

– Думаю, стоит дать тебе что-нибудь от нервов. Мона вырвалась и отпрянула.

– Нет! Не прикасайся ко мне, черт тебя побери!

– Оставь ее, Джеральд, – сказала от двери женщина. – Тебе пора уходить.

– По-моему, ты сама не знаешь, во что ввязалась, – ответил врач, – но все равно: удачи.

– Спасибо. Будешь скучать по этому месту?

– Едва ли. Я все равно собирался уйти на покой.

– И я собиралась, – сказала женщина, и Джеральд ушел, даже слова не сказав Моне на прощание.

– Есть какие-нибудь вещи? – спросила женщина. – Собери. Мы тоже уходим.

Одеваясь, Мона обнаружила, что не может застегнуть платье на своей новой груди, так что пришлось оставить его как есть, поверх надеть куртку Майкла и до подбородка застегнуть молнию.