Граф ноль - Гибсон Уильям - Страница 22

– Так вот, – продолжал Бовуа, – мы занимаемся улаживанием всяких дел. Если хочешь, работаем с системами. Тебя они тоже занимают, или, по крайней мере, ты хочешь ими заниматься, иначе не стремился бы в ковбои и у тебя не было бы прозвища, так? – Он загасил бычок в захватанном пальцами стеклянном стакане с остатками красного вина. – Судя по всему, Дважды-в-День намеревался повеселиться всерьез – и как раз в тот момент, когда дерьмо попало в вентилятор.

– И что это было за дерьмо? – полюбопытствовал Бобби, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Ты, – нахмурился Бовуа. – Впрочем, все это – не твоя вина. Как бы ни выкручивался Дважды-в-День, так оно и есть.

– А он выкручивается? То-то он показался мне таким дерганым. И, к тому же, совершенно не в себе.

– Вот именно. Я бы скорее сказал, он в штаны наложил от страха.

– С чего бы это?

– Ну, видишь ли, когда речь идет о Дважды-в-День, все не совсем так, как кажется. Я хочу сказать, он и в самом деле занимается этой фигней, о которой ты знаешь, – впаривает крутой софт барритаунским простофилям... прошу прощения, – он хмыкнул. – Но основной его прицел, то есть, я хочу сказать, настоящие амбиции этого парня, понимаешь ли, лежат в другой области... – Бовуа взял с подноса чахлое канапе и, осмотрев его с явным подозрением, швырнул через стол в гущу деревьев. – Его основное дело, видишь ли, – обслуживать парочку больших оунганов из Муравейника.

Бобби тупо кивнул.

– Людей, которые служат обеими руками.

– Тут ты меня совсем потерял.

– Мы с тобой говорим сейчас о профессиональных жрецах, можешь так это называть. Другими словами, просто представь себе пару больших людей – они же, кстати, помимо прочего еще и компьютерные ковбои, – которые делают свой бизнес на том, что устраивают чужие дела. «Служить обеими руками» – бытующее у нас выражение, что означает, что они работают в обе стороны. И в белую и в черную, понимаешь?

Бобби проглотил рис, затем мотнул головой.

– Колдуны, – сказал Бовуа. – Впрочем – неважно. Люди они сердитые, а деньги у них большие, вот и все, что тебе требуется знать. Дважды-в-День работает для этих людей мальчиком на побегушках, шестеркой. Иногда он находит что-то, что может их заинтересовать, тогда он скачивает это им, а в качестве платы рассчитывает на одолжение в будущем. Случается, таких одолжений набегает, скажем, лишняя дюжина, и тогда что-то скачивают ему. Только их «что-то» уже совсем иного рода, поспеваешь за мной? Скажем, они получили нечто, что, на их взгляд, обладает определенным потенциалом, но их самих пугает. Видишь ли, люди наверху склонны к некоторому консерватизму. Не понимаешь? Ну ладно, потом поймешь.

Бобби снова кивнул.

– То программное обеспечение, которое кто-нибудь вроде тебя арендует у Дважды-в-День, – это ничто. Я хочу сказать, оно, конечно, работает, но никто из серьезных людей не стал бы с ним возиться. Ты ведь смотришь ковбойские киношки, да? Так вот, то, что выдумывают для этих фильмов, – это детские игры по сравнению с той дрянью, с которой может столкнуться по-настоящему серьезный оператор. Особенно, когда речь идет о ледорубах. Тяжелые ледорубы, бывает, выкидывают разные фортели, даже у больших мальчиков. И знаешь почему? Потому что лед, весь по-настоящему прочный лед – стены вокруг любого крупного склада данных в матрице, – это всегда продукция ИскИна, искусственного интеллекта. Ни у кого больше нет такой сноровки, чтобы соорудить хороший лед, а потом постоянно его изменять и апгрейдить. Это значит, что всякий раз, когда на черном рынке всплывает по-настоящему мощный ледоруб, игру заранее определяют несколько рискованных факторов. Для начала: откуда взялся этот продукт? В девяти случаях из десяти он пришел от ИскИнов, ИскИны же постоянно экранированы, в основном людьми «Тьюринга» – просто для гарантии, что они не станут слишком умничать. Следовательно, вполне возможно, что на тебя тут же навалится вся машина «Тьюринга»: а вдруг где-нибудь какой-нибудь ИскИн пожелал подправить свой личный поток налички. У некоторых ИскИнов ведь есть еще и гражданство, так? Есть и еще кое-что, чего следует остерегаться: а вдруг это военный ледоруб, а это тоже опасное дело. Или, может, он свалился с какого-нибудь дзайбацу, а встречаться с этими ребятами – тоже никакой радости. Сечешь, в чем загвоздка, Бобби?

Бобби кивнул. Он чувствовал себя так, будто всю свою предыдущую жизнь ждал этого момента: сидеть и слушать, как Бовуа объясняет ему механику мира, о существовании которой ранее он мог только догадываться.

– И все же ледоруб, который действительно пробивает лед, стоит дорого, я имею в виду – очень дорого. Итак, скажем, ты на рынке – мистер Крутой, и кто-то предлагает тебе такую штуковину, и ты не хочешь сказать им: мол, идите гуляйте. Следовательно, ты ее покупаешь. Покупаешь втихую, но не вставляешь дискету сам, нет. Что ты с ней делаешь? Ты привозишь ее домой, даешь в работу своим техам, так чтобы она выглядела как что-нибудь средненькое. Скажем, вгоняешь вот в такой вот формат, – он постучал пальцем по стопке софтов на столе, – и, как обычно, скидываешь своей шестерке, перед которой у тебя должок...

– Подожди-ка, – вмешался Бобби, – не думаю, что мне это нравится...

– Хорошо. Это значит, что ты умнеешь на глазах, или, во всяком случае, становишься чуть умнее. Потому что так они и сделали. Они привезли дискету сюда твоему приятелю-толкачу, мистеру Дважды-в-День, и поделились своей печалью. «Туз, – сказали они, – нам нужно проверить эту хрень, испытать в деле, но мы никоим образом не намерены делать этого сами. Дело за тобой, мальчик». И что делает дальше Дважды-в-День? Вставляет дискетку? Никоим образом. Он просто делает то же самое, что сделали с ним большие мальчики, разве что даже не дает себе труда шепнуть словцо тому, кто поработает за него. А делает он следующее – находит базу на Среднем Западе, базу, под завязку нашпигованную программами по уклонению от налогов и блок-схемами для отмывки иен для какого-нибудь борделя в Канзас-Сити. Каждый, кто не вчера родился, знает, что эта дрянь по уши во льду, в черном льду, абсолютно смертельных программах обратной связи. И нет ни одного ковбоя в Муравейнике или за его пределами, кто полез бы в эту базу. Во-первых, потому что она прямо-таки сочится защитой; во-вторых, потому что складированная в ней мура не интересна никому, кроме налоговых инспекторов, каковые, скорее всего, и так уже у владельца на содержании.

– Эй, – вскинулся Бобби, – а нельзя ли пояснее...

– По-моему, я растолковываю тебе яснее некуда, белый мальчик! Короче, он нашел такую базу, потом пробежался по своему списку хотдоггеров, честолюбивых панков из Барритауна, вильсонов, среди которых может найтись тупой настолько, чтобы при помощи впервые увиденной программы совершить набег на базу, в которую шутник вроде Дважды-в-День ткнул пальцем и сказал, что это, мол, легкая пожива. И кого же он выберет? Он выберет новичка, того, кто не знает, где он живет, того, у которого нет даже его номера. Он говорит ему: «Слушай, мужик, возьми это домой и заработай себе немножко денег. Если найдешь что-то стоящее, я это у тебя куплю!» – Бовуа округлил глаза, он больше не улыбался. – Ну что, похоже на кого-то из твоих знакомых, или, быть может, ты не якшаешься с неудачниками?

– Ты хочешь сказать, он знал, что меня могут прикончить, если я вломлюсь в эту базу?

– Нет, Бобби. Но он знал, что такая возможность существует, если пакет не сработает. Он, в сущности, просто хотел понаблюдать за твоей попыткой – ничего больше. Однако он не потрудился сделать это сам, просто поставил за себя пару ковбоев. А дальше все могло идти двумя различными путями. Вариант первый: ледоруб пробивает черный лед, ты попадаешь внутрь, находишь кучу цифр, которые представляются тебе пустышкой, выбираешься назад, возможно, даже не оставив следов. Ну, ты тогда пошел бы к Леону и сказал Дважды-в-День, что он ошибся с базой. А тот бы жутко извинялся, конечно, – и ты получил бы новую цель и новый ледоруб, а он повез бы этот в Муравейник и сказал, что с ним все в порядке. А тем временем не спускал бы с тебя глаз, просто чтобы последить за твоим здоровьем. Чтобы убедиться, что никто не пришел искать ледоруб, который, как они могли прослышать, ты использовал. Могло случиться и иначе, так, как это едва не случилось: у ледоруба могла выявиться какая-нибудь странность, лед сжег бы тебя насмерть, и тогда одному из ковбоев пришлось бы вломиться в квартиру твоей мамочки и забрать софт прежде, чем найдут твое тело.