Виктория – королева Английская - Холт Виктория - Страница 54

Тетя Аделаида выглядела счастливой. Виктория полагала, что это из-за того, что тетя приехала повидаться с ней. Она бросилась в объятия тети, забыв мамины инструкции, но тетя Аделаида ничего не имела против. Она подхватила девочку и осыпала поцелуями, и Виктория обняла тетю Аделаиду за шею.

– А как моя дорогая маленькая Виктория?

– С Викторией все в порядке… с Большой Куклой тоже.

– Она не страдает от прорезающихся зубов, эта Большая Кукла?

Виктория радостно засмеялась.

– Нет, они уже все прорезались.

Герцогиня и Леопольд наблюдали за ними с некоторым раздражением. Казалось, что Аделаида забыла о правилах приличия в присутствии ребенка. Виктория так опьяняла ее, что она вела себя как… герцогиня не могла подыскать подходящего слова, кроме как «простолюдинка». Конечно, причина этого жизнь с Кларенсом. Да и откуда она родом? Из маленького герцогства! Виктория не продолжала эту мысль, потому что Мейнинген очень похож на Лейнинген – оба незначительные княжества. Но герцогиня Кентская по крайней мере не забывала о своем положении. Подумать только, если произойдут два весьма вероятных события, Аделаида может стать королевой Англии.

Две королевы! – решила герцогиня, и хорошее настроение вернулось к ней, когда она смотрела, как герцогиня Кларенская оживленно разговаривает с Викторией.

Девочка, которая хотела показать тете Аделаиде, как Большая Кукла выглядит среди других кукол, взяла ее за руку и пыталась тащить через комнату. «Ну как можно, Виктория!» – подумала герцогиня Кентская. Но поскольку Аделаида вполне может стать королевой, то это допустимо. Две королевы вместе! До чего же приятная мысль.

– Виктория, – сказала она с легким укором, – я думаю, что твоя тетя Аделаида хочет остаться здесь и поговорить с мамой и дядей Леопольдом.

Ясно, что Аделаида с большим желанием пошла бы с Викторией, но ей ничего не оставалась, как остаться и поговорить со взрослыми. Поэтому она вежливо осведомилась о здоровье Леопольда, и поскольку это была одна из любимых его тем, он какое-то время поддерживал разговор.

Когда взрослые заговорили о государственных визитах короля, Виктория жадно прислушивалась. Она готова была слушать все что угодно о дяде короле. При этом сидела так тихо, что мама забывала о ее присутствии. Это был самый лучший способ услышать то, что предназначалось не для ее ушей.

– Я думаю, визит в Ирландию был чрезвычайно успешным, – сказала герцогиня Кентская.

– Уильям слышал от Его Величества, что визит ему очень понравился. Ирландцы встретили его с обожанием.

– И, конечно, он ощущает свою свободу, – сказала герцогиня Кентская, которая во всех вопросах, не связанных с восхождением ее дочери на трон, могла проявлять некоторую несдержанность.

– Он оказался в трудном положении, – признала Аделаида.

Леопольд выглядел немного замкнутым. Ему всегда приходилось трудновато со своим тестем, и король, в общем-то, никогда не скрывал легкого презрения к нему. Он не хотел, чтобы Шарлотта выходила за него замуж, прямо говорил о своем желании видеть своим зятем принца Оранского. Скромные привычки Леопольда и его несколько напыщенные манеры делали его в глазах короля занудой.

– Редко можно встретить человека, почувствовавшего такое облегчение в результате освобождения от брачных оков, – сказал Леопольд.

Виктория хотела бы уметь пользоваться такими длинными словами. Девочка сидела очень тихо, наблюдая за тем, как волнуются великолепные мамины локоны, а также оборки и ленты на ее наряде по мере того, как она говорит. Она также смотрела на дядины толстые подошвы и курчавый парик, на тетю Аделаиду, которая выглядела рядом с ними простой, но такой доброй. «И я ее люблю», – подумала Виктория.

– Одному Богу известно, что бы она сделала дальше… если бы осталась жива. – Герцогиня Кентская вздрогнула. – И так и надо было бы Его Величеству после того, как он с ней обошелся. Расследование… суд… Леопольд бросил на нее предостерегающий взгляд.

– Теперь все кончено, – сказала Аделаида. – Конечно, король испытывает облегчение.

– И теперь, – продолжала неукротимая герцогиня, – он на континенте, и я слышала, что производит большое впечатление повсюду, куда приезжает. Конечно, его речь вызывает восхищение людей.

– Он обладает громадным обаянием, – заметила Аделаида.

– Если бы собственный народ принимал его так же хорошо, как иностранцы, он мог бы считать себя счастливым королем, в этом я не сомневаюсь, – добавила герцогиня Кентская.

Леопольд подумал: «Я должен заставить ее понять, что необходимо попридержать язык. Король и без того не любит ее. Бог знает, что он может сделать. Что, если примет какой-нибудь закон, позволяющий обойти Викторию?» Чтобы сменить тему, он сказал:

– Я слышал, что король ездил навещать своих племянников – двух маленьких Георгов, названных в его честь, Камберленда и Кембриджа. Они почти ровесники Виктории.

Герцогиня Кентская презрительно засмеялась:

– У них нет ни малейшего шанса.

– Король всегда очень уважал своего брата Эрнеста, – сказал Леопольд. – Я не удивился бы, если бы Камберленд не вернулся в Англию теперь, когда старый король мертв.

– Да пусть приезжают, – беззаботно сказала герцогиня Кентская.

Леопольд нахмурился. Но в конце концов это всего лишь Аделаида. Она не донесет и не усмотрит ничего дурного в их словах.

– Вы выглядите просто прекрасно, – сказал Аделаиде Леопольд.

– Спасибо, я чувствую себя очень хорошо, – Аделаида слегка покраснела.

«О Боже, – подумала герцогиня Кентская. – Этого не может быть. Я такого не вынесу».

Но она должна знать. Неизвестность была бы нестерпима, если она не беременна. А если беременна? Нет! Судьба не может так жестоко с ней обойтись. Трижды ничего не получалось. Новой попытки быть не может.

Она взглянула на Викторию, которая прислонилась к Аделаиде, играя кольцами на ее руке.

– Моя падчерица, леди Эрролл очень счастлива, – сказала Аделаида. – Она ждет ребенка.

– Прекрасная новость, – оживилась герцогиня Кентская. Не послышалась ли ей определенная радостная нотка в голосе Аделаиды? Что она означает? Возможно ли это?

– Если будет девочка, она хочет назвать ее Аделаидой.

– И вы позволите ей это сделать? – спросила герцогиня Кентская, в голосе которой начинал звучать холод всякий раз, когда упоминались Фицкларенсы.

– Я буду счастлива.

Герцогиня Кентская больше не могла сдерживаться.

– Вы сами кажетесь намного счастливее, чем когда-либо с… момента трагедии. Для этого есть причины?

В комнате воцарилась напряженная тишина. Виктория, внимательно слушавшая разговор, не могла понять, что произошло.

– Я опять питаю надежды.

«Надежды! О Боже, – подумала герцогиня Кентская. – Как раз то, чего я боялась».

Они, конечно, не могли говорить в присутствии ребенка. Но все было достаточно ясно. Аделаида – спокойная, безмятежная. «Самодовольная! – подумала герцогиня Кентская. – Я не выдержу этого». Это похоже на печально звучащий отдаленный похоронный звон. Рождение «надежд» Аделаиды может означать лишь смерть ее собственных.

Аделаида попросила прощения у принца Леопольда и герцогини Кентской. Она хотела бы отдать дань уважения куклам, прежде чем уйдет, и собирается попросить Викторию разрешить ей сделать это.

Виктория взяла тетю за руку, забыв о том странном разговоре, который она не поняла, и вместе с Аделаидой пошла в детскую, в то время как в гостиной Леопольд пытался сдержать сестру, умоляя не впадать в истерику, пока герцогиня Кларенская не ушла.

Аделаида чувствовала, как растет ее счастье, как только стало очевидно, что ее надежды имеют под собой все основания. Она дала себе обещание, что будет осторожна. Сделает все, что можно, чтобы обеспечить рождение ребенка. Аделаида постоянно напоминала себе, что ее Елизавета была бы жива, если бы не тот ужасно холодный день. Она может родить ребенка – причем здорового.

Елизавета Эрролл родила ребенка, и, как дочь Георга Фицкларенса, ее назвали Аделаидой. Уильям был в восторге как от того, что он дед, так и от того, что его сын и дочь захотели назвать своих детей в честь мачехи.