Виктория – королева Английская - Холт Виктория - Страница 27

Аделаида примет его семью. Она, приехавшая из малюсенького герцогства, должна трепетать при мысли о том, что выходит замуж за сына английского короля. Герцог часто думал о себе как о короле Англии, потому что ни Георг, ни Фредерик не отличались хорошим здоровьем, и если они умрут… не имея наследников, он станет королем, и Аделаида понимает это.

Ей идет двадцать шестой год. Совсем молодая, по крайней мере в сравнении с мужчиной, которому за пятьдесят. Он должен с нетерпением ожидать бракосочетания. Но ждет ли? Не уверен. Он настроился на мисс Уайкхэм. Но это, конечно, был бы неподходящий брак. Но какая мисс Уайкхэм веселая, жизнерадостная и здоровая женщина! Она бы очень скоро подарила ему сына.

Но нужно забыть ее; нужно исполнить свой долг. Именно так он сказал Дороти при их расставании.

Они будут жить в Буши, дорогом Буши, которое скорее напоминает сельский дом джентльмена, чем дворец, но хуже от этого не становится. Таким образом, Буши будет домом для них и для десяти Фицкларенсов, ее пасынков и падчериц.

«Начать надо так, как мы намерены продолжать», – сказал он себе, и, подойдя к окну и увидев в парке своего сына Георга, который разговаривал с его братом Фредериком, заорал так, как орал на море:

– Георг! Эй, Георг! Иди сюда, я хочу поговорить с тобой. Если бы слуги услышали его, их бросило бы в дрожь. Это не похоже на то, каким образом принц-регент – образец человека с хорошими манерами – подзывает к себе людей. Но Уильям – грубый моряк и не собирается менять свои манеры. Люди должны к ним привыкнуть. И уже, наверное, привыкли.

Георг вошел и остановился перед ним. При взгляде на старшего сына глаза Уильяма потеплели. Тот очень красив в своей военной форме. Он похож на Дороти, и Уильям гордился сыном, потому что Георг очень привлекателен и не лишен сходства с отцом.

– Георг, – сказал он, – твоя новая мачеха остановилась в отеле «Гриллон». Поезжай и поприветствуй ее.

– Ты хочешь сказать, что это я должен поехать?

– Почему нет? Ты ее пасынок.

– Разве она ожидает не тебя? – Дети Фицкларенсы никогда не отличались строгим соблюдением этикета в отношениях со своим отцом, хотя с другими они вели себя достаточно высокомерно.

– Возможно, что так, но вместо меня она увидит своего пасынка.

– А как же ее мать и государственные деятели, прибывшие с ними? Разве им понравится такое?

– Это жест, понимаешь, я как бы хочу сказать ей: «Смотри, это твоя новая семья». Я хочу дать ей понять, что ей придется быть не только женой, но и мачехой.

Георг признал хорошей идеей дать ей понять значение детей Фицкларенсов в жизни его отца и пообещал отправиться немедленно.

Уильям смотрел, как сын уходит. «В свое время, – сказал он себе, – появлюсь и я. Бедная девочка, она, должно быть, перенервничала. Наверное, это мучительно приехать, чтобы выйти замуж за чужого человека. Она, должно быть, в ужасе, не зная, какое впечатление произведет на меня».

Ему не пришла в голову мысль о том, какое впечатление он произведет на нее. Такое не должно волновать третьего сына короля с хорошими шансами когда-нибудь надеть корону.

Георг Фицкларенс приехал в «Гриллон» и был препровожден в номер, где его приняли Аделаида и герцогиня Элеонора.

Он назвал себя:

– Георг Фицкларенс, сын герцога. Он предложил, чтобы я приехал поприветствовать вас.

На лице герцогини Элеоноры застыла маска неудовольствия, но Аделаида с улыбкой протянула ему руку.

– Ты старший сын.

– Да – и нас десять, пять мальчиков и пять девочек, поровну тех и других.

– Да, – сказала Аделаида. – Равные числа легко будет запомнить.

– Мой отец хочет представить вам всех нас.

– И я с радостью встречусь со всеми вами.

– В данный момент мы не все в Буши. Девочки просто горят желанием встретиться с вами.

– Все пять? – спросила Аделаида.

Герцогиня Элеонора не могла понять свою дочь. Это ведь оскорбление. Не пытается ли герцог Кларенс сознательно унизить Аделаиду? Что за мысль, послать сына своей любовницы, чтобы приветствовать свою будущую жену!

Но Аделаида, кажется, ничего не замечает. Она разговаривает с этим Фицкларенсом, который, вероятно, всего на год или два моложе ее самой, так, будто ей приятен разговор с ним и нет ничего унизительного в его присутствии.

– Расскажи мне о своих братьях и сестрах, – попросила Аделаида.

– Есть Генри, на год младше меня. Сейчас он в армии, хотя сначала поступил на флот. Можно сказать, пошел по стопам отца. Но ему это не понравилось, и он перевелся в армию. Есть Фредерик – тоже солдат и самый красивый в семье. Адольф на флоте, и есть еще Август. Он самый младший сын, и ему только тринадцать, а самая младшая среди нас – Амелия, ей всего одиннадцать.

– А другие девочки?

– Софья, Мэри, Елизавета, Августа и Амелия.

– Что ж, теперь я уже кое-что знаю о семье.

– Мой отец будет рад. Он сказал, что хочет, чтобы вы полюбили нас.

– Это его слова?

Герцогиня Элеонора вступила в беседу:

– Кажется, кто-то подъезжает. Надеюсь, это герцог Кларенс.

– Вряд ли… – сказал Георг Фицкларенс и поспешил к окну.

«Ну и манеры! – подумала герцогиня. – И с этим придется мириться моей дочери в Англии?»

– О, это дядя Георг, – объявил Фицкларенс. – Мой тезка.

– Дядя Георг… – повторила Аделаида.

– Принц-регент, – пояснил Фицкларенс.

Теперь герцогиня Элеонора не могла пожаловаться на отсутствие хороших манер.

Он вошел в комнату – блестящая личность. На темно-красном сюртуке горела бриллиантовая звезда, белые лосины сверкали, подбородки были тщательно упрятаны в широкий шелковый галстук, обмотанный вокруг шеи, каштановый парик представлял собой элегантную массу кудрей. От регента исходил аромат тончайших духов, а отвешенный им поклон был верхом совершенства.

Георг протянул обе руки – нежные, белые, со сдержанным блеском бриллиантов – жестом, выражавшим неофициальные, дружеские отношения.

– Моя дорогая сестра. Наконец-то вы приехали к нам.

Маленький нос выглядел забавно, глаза лучились хитростью. Он, знаток женской красоты, подумал: «Бедный Уильям, она простушка, и у нее очень плохой цвет лица».

Самым потрясающим в мире был цвет лица у Марии Фитцерберт – вполне естественно. Принц заметил это, когда впервые увидел ее на берегу реки возле Ричмонда много-много лет назад. А волосы у нее были золотыми, как кукуруза в августе. Эта молодая женщина напомнила ему о Марии тем, чего ей не хватало.

Бедный Уильям! Но вслух он сказал:

– Очаровательно! Очаровательно! Надеюсь, что за вами здесь хорошо ухаживают.

– Ваше Высочество очень добры, – сказала герцогиня Элеонора. – Герцог Кларенс пока не навестил нас, но он прислал своего… этого джентльмена, чтобы… приветствовать нас.

Герцог бросил удивленный взгляд в сторону Георга Фицкларенса. Какой же бестактный болван Уильям! Если есть хоть какая-то возможность совершить глупость, то можно не сомневаться в том, что Уильям ее не упустит.

Ну, ладно, придется спасать положение. Для него это не составит труда. Он наслаждался тем, что даже герцогиня с благоговением смотрит на него. Поэтому, своими очаровательными манерами разрядив напряженность, он повел легкую беседу о семье, о том, что им следует посмотреть в Англии, что он очень рад их приезду.

И когда они уже свободно болтали, объявили об очередном посетителе.

Наконец-то прибыл герцог Кларенс, чтобы приветствовать свою невесту.

Они настороженно всматривались друг в друга.

Он – стареющий человек, и его голова действительно напоминает по форме ананас. У него характерные для Ганноверов голубые глаза навыкате, с диковатым выражением. Ни ростом, ни внешним великолепием он не шел ни в какое сравнение со своим блестящим братом. И тем не менее мысль об этой готовой семье, с которой ее познакомил – хотя бы только на словах – ее самый старший представитель, ослабила ее тревогу. Несмотря на его возраст, в нем было что-то молодое. Возможно, присущая молодости наивность, и, как ни странно, это успокаивало.