Присяжный рыцарь (Верный меч) - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 15

Она подергала свою косу. «Предполагаю, что сир Юстас сказал вам, что ручей принадлежит Осгреям».

«Уже тысячи лет», откликнулся Дунк. «Он и называется Клетчатой Водой. Это очевидно».

«Да, это так». Она еще раз дернула косу, дернула во второй и в третий раз. «Как и река, которая называется Мандером, хотя Мандерли прогнали с их берегов тысячу лет назад. Хайгарден все еще называется Хайгарденом несмотря на то, что последний Гарденер погиб на Огненном Поле. Кастерли Рок кишит Ланнистерами, а Кастерли нигде не сыскать. Мир меняется, сир. Эта Клетчатая Вода вытекает из Холмов Подковы, которые были моими, когда я в последний раз на них смотрела. Ручей тоже мой. Мейстер Сиррик, покажите ему».

Мейстер спустился с возвышения. Он не мог быть намного старше Дунка, но серое платье и цепь придавали ощущение мрачной мудрости, которая добавляла ему лет. В руках он держал старый пергамент. «Взгляните сами, сир», сказал он, развернув свиток, и протянул Дунку.

Дунк балда, тупой как стена. Он почувствовал, как кровь вновь прилила к его лицу. Он осторожно взял у мейстера пергамент и сердито уставился на буквы. Там не было ни одного понятного слова, зато он узнал восковую печать под витиеватой росписью; трехглавый дракон Дома Таргариенов. Королевская печать. Дунку доводилось видеть кой-какие королевские указы. Дунк водил головой из стороны в сторону, так чтобы они думали, что он читает. «Здесь слово, которое я не могу разобрать», пробормотал он минуту спустя. «Эгг, подойди, взгляни, твои глаза зорче моих».

Мальчишка подскочил к нему. «Какое слово, сир?» Дунк показал. «Вот это? О». Эгг читал быстро, потом он поднял глаза на Дунка и незаметно кивнул.

Это ее ручей. И у нее документ. Дунк чувствовал себя так, как будто ему врезали по животу. Собственная печать короля. «Это… здесь должно быть какая-то ошибка. Сыновья старика погибли на королевской службе, как мог Его Величество отобрать у него ручей».

«Если бы король Даэрон прощал такое, то он бы попрощался и со своей головой».

На какой-то миг сердце Дунка остановилось. «Что вы хотите сказать?»

«Она имеет в виду», объяснил мейстер Сиррик, «что сир Юстас Осгрей мятежник и предатель».

«Сир Юстас предпочел черного дракона красному, в надежде, что король Черного Пламени вернет Осгреям замки и земли, потерянные ими под властью Таргариенов», сказала леди Роанна. «Особенно он желал вернуть Колдмоут. Его сыновья заплатили своей кровью за его измену. Когда он принес их останки домой и отдал дочь в заложники людям короля, его жена бросилась с самой вершины Стэндфаста. Рассказывал ли сир Юстас об этом?» Ее улыбка была печальной. «Нет, я так не думаю».

«Черный дракон». Ты присягнул своим мечом предателю, идиот. Ты ел хлеб изменника и спал под его предательским кровом. «Миледи», сказал он, с трудом подбирая слова, «черный дракон… это было пятнадцать лет назад. В настоящее время здесь засуха. Даже если он когда-то был мятежником, он по-прежнему нуждается в воде».

Красная Вдова поднялась и расправила свои юбки. «Тогда пусть молит о дожде».

Тут Дунк вспомнил прощальные слова Осгрея, которые он сказал в лесу. «Если вы не поделитесь частичкой воды ради него самого, то сделайте это ради его сына».

«Его сына?»

«Аддама. Он служил у вашего отца в качестве пажа и сквайра».

Лицо леди Роанны окаменело. «Подойдите ближе».

Он не знал, что еще можно предпринять, и подчинился. Возвышение добавляло добрый фут к ее росту, но Дунк все равно башней нависал над ней. «Преклоните колени», велела она. Он повиновался.

В удар, который она ему отвесила, она вложила всю свою силу, а она была сильнее чем выглядела. Его щека горела, он мог чувствовать вкус крови во рту, струящуюся из разбитой губы, но она не причинила ему большого ущерба. Какое-то время Дунк мог думать только о том, чтобы схватить ее за длинную рыжую косу, перебросить через колено и отшлепать, будто провинившегося ребенка. Если я это сделаю, то она закричит, и сюда примчится двадцать разъяренных рыцарей, чтобы прикончить меня.

«Вы посмели просить меня именем Аддама?» Ее ноздри раздувались. «Убирайтесь из Колдмоута, сир. Сейчас же».

«Я ничего не хотел…»

«Убирайтесь, или я найду мешок достаточно большой для вас, даже если бы мне пришлось самой его сшить. Передайте сиру Юстасу, чтобы доставил мне Бенниса Бурого Щита к завтрашнему дню, иначе я сама приду за ним с огнем и мечом. Вы поняли меня? С огнем и мечом!»

Септон Сефтон подхватил Дунка за руку и быстро потащил его из комнаты. Эгг следовал сразу за ними. «Это было совершенно неразумно», шептал толстый септон, провожая их к ступеням. «Совершенно неразумно. Упомянуть Аддама Осгрея…»

«Сир Юстас говорил мне, что она была увлечена мальчиком».

«Увлечена?» Септон гневно засопел. «Она любила этого мальчика, а он ее. Они никогда не заходили дальше поцелуя или двух, но… это Аддама она оплакивала после Кровавого Поля, а не едва знакомого мужа. Она винит сира Юстаса в его гибели, и совершенно справедливо. Мальчику было всего двенадцать».

Дунк знал какого это – терпеть боль. Стоило кому-нибудь упомянуть про Эшфордский луг, он сразу вспоминал трех хороших людей, которые погибли за него, и это никогда не переставало мучить его. «Скажите миледи, что я не хотел причинить ей боль, я прошу прощения».

«Я сделаю, все что смогу, сир», сказал септон Сефтон, «но передай сиру Юстасу, чтобы доставил сира Бенниса к ней и побыстрее. Иначе все это плохо кончится для него. Очень плохо кончится».

Только тогда, когда стены и башни Колдмоут скрылись на западе за их спинами, Дунк повернулся к Эггу и спросил, «Что за слова были написаны на той бумаге?»

«Это было жалование привилегий, сир. Лорду Виману Веберу от короля за его верную службу во время последнего мятежа. Лорду Виману и его потомкам подарили все права на Клетчатую Воду, от истоков в Холмах Подковы до его устья у берегов Лиственного Озера. Там также говорилось, что лорд Вебер и его потомки имеют право охотиться на благородного оленя, кабана и зайцев, когда они пожелают, в Лесу Уота и рубить по двадцать деревьев в год». Мальчик прочистил горло. «Но все это пожаловано только на время. В пергаменте говорится, что если сир Юстас умрет не оставив наследников мужского пола по прямой линии, то Стэндфаст перейдет обратно к короне, и привилегии лорда Вебера на этом закончатся».

Они были хранителями Севера в течение многих тысячелетий. «Все что осталось у старика – это башня, чтобы умереть там».

«И его голова», откликнулся Эгг. «Его Величество оставил ему голову, сир. Несмотря на то, что он был мятежником». Дунк бросил на мальчика взгляд. «А что бы ты сделал?»

Эггу задумался. «Иногда при дворе я прислуживал на малом королевском совете. Иногда они принимались спорить об этом. Дядя Баэлор говорил, что милосердие лучше всего, когда имеешь дело с благородным врагом. Когда проигравший знает, что он может быть прощен, то может сложить меч и преклонить колено. В противном случае он будет драться насмерть, и убьет больше верных людей и невинных. Но лорд Кровавый Ворон говорил, что, прощая мятежников, только сеешь зерна следующего мятежа». Его голос был полон сомнений. «Почему сир Юстас восстал против короля Даэрона? Он был добрым королем, каждый подтвердит это. Он присоединил Дорн к королевству и сделал дорнийцев друзьями».

«Тебе придется спросить у сира Юстаса, Эгг». Дунк казалось, что он знает ответ, но это не было тем, что хотел бы услышать мальчик. Он хотел замок со львом на сторожке у ворот, но все чего он добился – это могилы в ежевике. Когда присягаешь кому-нибудь своим мечом, то обещаешь служить и подчиняться, сражаться за него в нужде, не вмешиваться в его дела и не обсуждать его вассальную верность… но сир Юстас дурачил его. Он сказал, что его сыновья погибли за короля, и позволил мне думать, что ручей принадлежит ему.