Маленький лорд Фаунтлерой (пер. Демуровой) - Бернетт Фрэнсис Ходгсон - Страница 36

Фаунтлерой взглянул на него, а потом на мать.

— Это так нужно? — сказал он робея.

Миссис Эррол улыбнулась ему, и мисс Херберт тоже улыбнулась, и обе они кивнули. Тогда он шагнул вперед, и все тотчас устремили на него взгляды, — такой это был красивый и милый мальчик с открытым и смелым лицом! — и громко, что было сил, произнес своим звонким детским голосом:

— Я вам так благодарен! Я… надеюсь, что вы хорошо повеселились на моем дне рождения… потому что мне было очень весело… И я… очень рад, что буду графом… Сначала я думал, что мне это не понравится, а теперь я доволен… И эти места я очень полюбил… они такие красивые… И еще-еще… когда я стану графом, я постараюсь быть таким же добрым, как дедушка.

И среди криков и аплодисментов он отступил назад с легким вздохом облегчения и, взяв графа за руку, с улыбкой прислонился к его колену.

Этим я и хотела бы закончить свой рассказ. Впрочем, я должна сообщить еще одну небезынтересную подробность. Мистер Хоббс настолько пленился жизнью высшего общества и ему так жаль было расставаться со своим юным другом, что он продал лавку на углу тихой нью-йоркской улицы и поселился в английской деревне Эрлсборо, где тоже открыл торговлю, которой покровительствовал замок и которая потому процветала. И хотя они с графом не сошлись очень близко, все же, можете мне поверить, этот человек Хоббс стал со временем еще большим приверженцем аристократии, чем его сиятельство: каждое утро он читал придворные новости и внимательно следил за всем, что происходит в Палате лордов!

Спустя десять лет, когда Дик, закончив образование, поехал в Калифорнию навестить брата, он спросил бакалейщика, не хочет ли тот возвратиться в Америку, на что мистер Хоббс только задумчиво покачал головой.

— Нет, жить я там не хочу, — проговорил он. — Нет, не хочу… Я хочу быть рядом с ним, присматривать за ним, так сказать… Америка — хорошая страна для тех, кто молод и полон сил, — но там есть свои недостатки, Ящуров там ни одного нет! Да и графьев тоже!

Вступительная статья переводчика

Одно из самых светлых и добрых впечатлений людей старшего поколения — небольшая книжка англо-американской писательницы Фрэнсис Ходгсон Бернетт «Маленький лорд Фаунтлерой», выходившая у нас и под названием «Маленький лорд», и «Приключения маленького лорда». Автору этих строк довелось читать ее в далекие довоенные годы. И по сей день помнится то теплое, радостное чувство, с каким бралась в руки эта книжка с рассыпающимися листками, как бережно передавалась друзьям и как прояснялись лица тех, кто говорил о ней.

В России «Маленький лорд Фаунтлерой» стал известен уже через два года после выхода в свет в Соединенных Штатах. В 1888 году журнал «Родник» опубликовал перевод, на котором не было, как это нередко случалось в те дни, имени переводчика, зато было помечено: «под редакцией Е. Сысоевой» (Екатерина Сысоева и Алексей Альмединген издавали журнал и приложения к нему). Не прошло и года, как этот перевод вышел роскошным, большого формата томом в красочной обложке. Его выпустил петербургский книгоиздатель А. Ф. Девриен. Это было, так сказать, подарочное издание, выдержавшее впоследствии не одно воспроизведение. Затем переводы — и все разные! — посыпались как из рога изобилия. Где только не издавали «Маленького лорда»! В Петербурге, Москве, Киеве, в издательствах И. Д. Сытина, М. О. Вольфа, Е. В. Лавровой и Н. Л. Попова, В. И. Гусинского… Каждый издатель выбирал своего переводчика (или переводчик издателя), но все воспроизводили — лучше или хуже — иллюстрации Реджинальда Берча.

Переводы были выполнены для своего времени вполне «удовлетворительно» (так оценивали их рецензенты), хотя в некоторых и чувствовалась спешка. Современному читателю, впрочем, странными покажутся и транслитерация имен (маленький лорд у одного переводчика именуется «Кедрик», а у другого «Цедрик», а сама писательница становится Франциской), и передача английских реалий, особенно тех, что касаются отношений землевладельца-лендлорда с его арендаторами, и сентиментальность, нередко переходящая в слезливость. Но пуще всего удивляет вольность обращения с текстом: переводчик то пропускает целые абзацы, то передает их в нескольких словах, то весьма произвольно трактует смысл. Впрочем, удивляться мы не должны. Переводчики конца прошлого века (да и первой четверти нашего века тоже) считали такие вольности вполне правомерными. В соответствии с установками того времени они нередко не переводили, а пересказывали текст, попутно исправляя, сокращая или поясняя его, руководствуясь собственными представлениями о том, какой должна быть книжка. На некоторые частные недостатки появлявшихся переводов «Маленького лорда Фаунтлероя» указывали рецензенты.

«Перевод вполне удовлетворителен, — замечал один из них по поводу работы М. и Е. Соломиных, вышедшей в издании О. Поповой. — К сожалению, переводчик, придерживаясь оригинала, заменил местоимение „ты“ английским „вы“, которое странно звучит для русского уха».

Скажем сразу, что никакие недостатки перевода не помешали русскому читателю полюбить «Маленького лорда». Причина тому кроется в самом характере литературного дара писательницы, верно подмеченном русской критикой. Вот что писала в обзоре творчества Фрэнсис Ходгсон Бернетт В. Абрамова в 1913 году:

А С. Долгов в предисловии к переводу, вышедшему в издательстве Сытина, отмечает:

В начале века появились на русском языке и некоторые другие произведения писательницы — роман «Дикая», повесть «Сара Кру», «В запертой комнате», «Маленькая подвижница» и другие. Все они быстро раскупались и имели успех, — но для российского читателя Бернетт оставалась создательницей «Маленького лорда».

Октябрь положил конец переизданиям «Фаунтлероя». В 1918 году он еще вышел в последний раз в товариществе И. Кнебель — в старом правописании, с ятем, фитой и пр. — но на том все и кончилось. В течение семидесяти трех последующих лет «Маленький лорд» не переиздавался, и, казалось, был прочно забыт. В редких упоминаниях, которые встречались порой в нашей критике, его называли сентиментальным, не вдаваясь в вопрос о том, так ли уж это плохо. Теперь наконец, по прошествии всех этих лет, «Фаунтлерой» возвращается из небытия.

Френсис Элайза Ходгсон Бернетт (Бернетт — фамилия ее первого мужа, под которой она и печаталась, опустив данное ей при крещении второе имя) была англичанкой по происхождению. Она родилась 24 ноября 1849 года в Манчестере в разгар промышленного кризиса и борьбы за хартию. Отец ее был торговцем скобяными изделиями; ценой больших усилий он поднялся до продажи бронзы, подсвечников, канделябров и прочих предметов скобяной роскоши в богатые дома, что в строго регламентированной викторианской Англии позволяло считать его представителем «среднего класса», чем он немало гордился.

Когда Фрэнсис было три года, отец ее умер, и матери пришлось взять на себя семейное дело. Спокойной, обеспеченной жизни скоро пришел конец. Через три года семья переехала в другой дом, расположенный на улице, по которой проходила граница между респектабельным городом и трущобами. Из окон нового дома была видна соседняя улица, где ютилась фабричная беднота. Здесь в течение почти целого десятилетия юная Фрэнсис наблюдала жизнь бедняков, глубокий интерес и сочувствие к которым она сохранила до конца своих дней.