Дело человека [Дело для настоящих мужчин] - Герролд Дэвид - Страница 75

— Я… я не знаю, что сказать. Я едва знал его. Я не знаю, нравился ли ему, но я его уважал.

Форман отмел это: — Он тоже уважал тебя за то, что ты убил четвертого хторра. Он говорил мне. И он подписал тебе премиальный чек в субботу утром, прямо перед сессией.

— Премиальный чек?

— Ты не знаешь? Миллион кейси за каждого убитого хторра. Десять миллионов — за живого. Ты теперь миллионер. Дважды. Я подписал тебе второй чек. Теперь я взял некоторую ответственность за агентство. Вот почему разговор вели ты и я.

— О! Теперь вы — мой командир?

— Скажем просто, что я твой, э-э, связник.

— С кем?

— Тебе нет необходимости знать имена. Это люди, которые работали с дядей Айра.

— Люди, решившие, что я должен быть убит?

Форман выдохнул с тихой досадой. Он положил руки на колени и собрался. Посмотрел мне в глаза и сказал: — Тебе надо кое-что понять. Да, предполагалось, что ты умрешь. Люди, на которых ты работал, приняли такое решение.

— Любезный народ, — сказал я.

— Ты был бы удивлен.

— Извините, но, похоже, это не те люди, на которых я хотел бы работать. Может, я и дурак, но не до глупости.

— Это еще поглядим. — Форман спокойно продолжал: — До вечера субботы, все, что можно было сказать о тебе — пассив. Никто не думал, что ты завалишь хторра. Сознаюсь, я все еще удивлен, но раз ты сделал это, ты перестал быть пассивом и начал быть героем. Теперь ты актив, сынок. Субботние фотографии продемонстрировали, что человеческое существо может остановить хторра. Миру необходимо знать это. Ты стал весьма полезным орудием. Мы хотим использовать тебя — если ты хочешь быть использованным. Ранее принятое решение теперь недействительно. Можешь поблагодарить Динни за это. Она предоставила тебе достаточно времени, чтобы мы смогли прийти к такому выводу. Хм, — добавил он, — нам стоит завербовать и ее.

Я не знал, чувствовать ли облегчение или гнев. Я сказал: — И это все, что я есть? Орудие? Можете передать им, что я благодарен. Надеюсь, что когда-нибудь сделаю для них то же самое.

Форман уловил сарказм. Кивнул раздраженно: — Хорошо. Ты предпочитаешь быть правым. Ты предпочитаешь упражняться в своей правоте.

— Я злюсь!, — закричал я. — Мы говорим о моей жизни! Для вас это маловажно, но быть съеденным хторром могло бы испортить мне целый день!

— Ты имеешь право на гнев, — спокойно сказал Форман. — На самом деле, я бы встревожился, если бы ты не злился, но то, что тебе надо получить с помощью гнева, не относится к делу. Твой гнев — это твое дело. Для меня это ничего не значит. И как только ты справишься с ним, то сможешь получить работу.

— Я не уверен, что хочу эту работу.

— Ты хочешь убивать хторров?

— Да! Я хочу убивать хторров!

— Хорошо! Мы тоже хотим, чтобы ты убивал хторров!

— Но я хочу доверять людям позади меня!

— Джим, перестань воспринимать это персонально! Любой из нас, все мы, будем пущены в расход, если это приведет остальных ближе к цели устранения заражения. Сегодня наша задача — сопротивление каждой личности, которая не видит, что проблема хторров перевешивает все, и особенно тем, кому вверена ответственность справляться с обстоятельствами. Они стоят на нашем пути. И если они загораживают нам путь, то будут устранены с него. Поэтому не стой на пути. А если стоишь, не воспринимай персонально.

— Мне кажется, все это даже более ужасно, — сказал я. — Чистейшее бездушие.

Но Формана это не произвело впечатления: — О, я понимаю, твои идеалы важнее, чем победа в войне. Слишком плохо. Знаешь, как хторры называют идеалиста? Ланч.

Я глянул не его форму: — И это — просвещенная позиция?

— Да, — ответил он. И не стал распространяться.

Я сказал: — Вы все еще не ответили на мой вопрос.

— Извини. На какой?

— Каково оправдание — желать моей смерти тоже?

Форман пожал плечами: — В то время это казалось хорошей идеей.

— Прошу прощения?

— Ты был похож на пассив, вот и все. Говорю тебе, не воспринимай персонально.

— И это все?

— У-гу, — кивнул он.

— Вы хотите сказать, что просто спокойно решили — пусть будет так?

— Ага.

Я не мог поверить. Я начал возбужденно бормотать: — Вы хотите сказать, что вы — и полковник Валлачстейн — и майор Тирелли — просто спокойно уселись и решили послать меня на смерть?

Он ждал, пока я закончу. Пришлось ждать долго. Потом он сказал: — Да, в точности так и было. Спокойно и без эмоций. — Он встретил мой яростный взгляд без всякого стыда. — Та же спокойно и без эмоций мы решили выпустить хторра в зале полном нашими коллегами. Как спокойно и без эмоций Дюк решил управиться с девочкой в коричневом платье. Да, об этом я знаю тоже. — Он прибавил: — И так же спокойно и без эмоций ты решил управиться с Шоти и четвертым хторром. Здесь нет разницы. Джим. Просто мы отбрасываем истерию и драму. Но с другой стороны, нет разницы, Джим, в том что делали мы, и в том что сделал ты.

Ты взял на себя ответственность, когда впервые взял в руки огнемет. Истина в том, что вещи, которые мы делаем и которые тебе не нравятся, на самом деле те же, которые делаешь ты и которые тебе не нравятся. Правильно?

Мне пришлось признать это.

Я кивнул. Неохотно.

— Правильно. Так дай перерыв людям вокруг тебя. Здесь не легче. Нам просто не нужны драматические вопросы. Поэтому можешь избавить меня от своей проклятой правоты! Если б я хотел быть побитым, я мог бы устроить это гораздо основательнее, чем ты! На самом деле уже устроил. Я знаю аргументы и, наверное, получше твоих! Думаешь, я сам не гулял несколько раз в тот лесочек?

— Я слышу, — сказал я. — Это просто… Ненавижу, как со мной обращаются.

— Я уловил, — сказал Форман. — И это можно понять. Суть дела в том, что агентство задолжало тебе несколько дюжин извинений, мы должны тебе больше, чем сможем заплатить. Но разве от этого что-нибудь меняется? Или дает нам время для решения более важных проблем?

Я перестал подпитывать свой гнев на достаточно долгое время, чтобы рассмотреть его вопрос. Нет, от этого ничего не менялось. Я снова посмотрел на него: — Нет, не дает.

— Правильно. Что мы делаем — плохо. Ты знаешь это. Мы знаем это. Мы думаем, что это необходимо, и суть дела в том, что мы не ожидали нашего разговора. Но сейчас мы ведем его и я ответственен за то, чтобы очистить наслоения, поэтому рассматривай, что я сейчас скажу, как благодарность за вклад, который ты сделал. Внимание! У меня есть для тебя работа.

— Что? — Я сел в посели. — Вы так благодарите меня?

— Именно. Вот так мы благодарим тебя. Мы даем тебе другую работу.

— Большинство людей по меньшей мере сказали бы вначале: молодчага, ты поступил хорошо!

— О, — сказал Форман, — хочешь, чтобы я вначале погладил тебя и почесал за ушами?

— Ну, нет, но…

— … но да. Слушай, у меня нет времени рассказывать, как ты чудесен, потому что ты в это все равно не поверишь. Сейчас я умерю твою чудесность, чтобы ты больше не волновался о ней. Готов? В том, что ты сделал, есть ли разница для планеты? Вот масштаб, которым измеряется твоя ценность. Понял?

Я кивнул.

— Хорошо. У нас есть для тебя работа. Агенство хочет послать тебя работать. Это говорит тебе о чем-нибудь?

— Э-э, да. Говорит, — сказал я. Я поднял руку. Мне нужно было время обдумать. Я хотел выразиться ясно. — Слушайте, мне кажется, что один из нас должен быть дураком, а я знаю, что вы — не дурак. И я не уверен, что хочу приглашения.

— Прошу прощения?, — вопросительно смотрел Форман.

— Как я узнаю, что когда-нибудь в будущем вы не найдете меня… как это вы выразились? — расходуемым?

— Ты не узнаешь.

— Поэтому гарантии нет, не правда?

— Правильно. Гарантии нет. Тебе нужна работа?

— Нет. — Я даже на задумался над словом.

— Хорошо. — Он начал подниматься.

— Подождите!

— Ты изменил мнение?

— Нет! Но…

— Тогда нам не о чем больше говорить. — Он направился к двери.