Клетка для буйных. Программируемый мальчик. - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 29

— Здорово ты махаешься, — уважительно признал Саша. Он все еще находился под впечатлением стычки. — Я бы тоже так хотел. Ты что, каратэ изучал?

— Каратэ по своему принципу примитивно. Я использую кибо.

— Что-то китайское, да? Брюс Ли придумал?

— Кибо — это «кибернетическая оборона». Оптимальная тактика обезвреживания агрессивного человеческого фактора. Срабатывает автоматически в случае опасности. Ты, Саша, не расстраивайся: когда научишься использовать свой информационный канал, и у тебя будет срабатывать.

Хлумов достал капроновую сетку и пошел собирать брошенные на поле боя бутылки. А Токарев вдруг подумал, с неприязнью глядя на его согнутую спину: «Хорошо устроился! Он будет темные делишки обделывать и лапшу про «каналы» вешать, а мне вместо него по мордам получать каждый день…»

Хлумов положил в сетку последнюю бутылку и вернулся.

— Теперь на этой территории у нас конкурентов нет. — Он широко улыбнулся и прочувствованно добавил: — Благодаря тебе, Саша. Я бы с шестерыми не справился, тактика пока не отработана.

Токарев тоже улыбнулся. Конечно, приятно, когда хвалят. Жалко только, что Хлумов не хочет путево рассказать, где его так натаскали в кибер-каратэ. Не с помощью же компьютера он разучивает приемчики?

— Саша, пошли скорее, — поторопил Хлумов.

Остановка была совсем рядом. Как раз подъехал троллейбус, и…

…мы ехали долго. С троллейбуса пересели на метро, потом на автобус, потом пешком пришлось топать с полчаса. Я в этом месте города никогда не бывал. Аллеи кругом, каменные заборы, двухэтажные дома. Хлумов сказал, что это остров, причем, так и называется — Каменный, и что на нем живут солидные уважаемые люди. Ну, не знаю. Во всяком случае, не за что мне уважать того мужика, на дачу которого мы заявились…

Ладно, пора расслабиться, выкинуть мусор из головы. Мой первый рабочий день во Всевключе давно закончился. После той истории на Каменном острове Хлумов наконец отстал со своими делами. Увидел, что меня развезло: сонливость, тошнота… Я тогда еле очухался.

Сейчас уже шесть вечера, я только-только ушел от Алекса. Кругом темень, слякоть… Между прочим, опять мы с Алексом поскандалили! Стал он меня, как всегда, ремонтом игровой приставки донимать. Говорит, присмотрел клевую игру: «Гарри Поттер против Чужого», а поиграть не на чем. Ну я и предложил ему к Хлумову обратиться. А что такого? Хлумов — самый знающий, всех мастеров в Питере на учет поставил. Так Чернаго на меня разорался, будто я ему Мерецкая. Совсем человек добра не понимает. Хотя, что с него взять: упорядочен, балбес, как все вокруг. А потом он засобирался к Марине — якобы уроки вместе делать. Знаю я это «вместе»! Передерет по нахалке — и привет, побежит обратно к своей приставке. Даже я себе такого не позволяю. Хотел я с ним за компанию к Мерецкой податься, но передумал: когда они вдвоем собираются, то их грызня мне на нервы действует. Не понимаю, чего они в последнее время друг на друга глотку дерут?..

В результате я снова иду к Хлумову. А куда еще! Домой страшно: там, небось, орудия пыток уже разложены. На кино денег нет, по улицам шататься холодно, жрать охота… К тому же, странное дело, тянет меня почему-то к Хлумову. То ли дружба у нас теперь такая крепкая, то ли его компьютер со своими драконами меня зацепил…

До сих пор не могу разобраться: прикидывается он, чтобы меня использовать, или по-настоящему дружить хочет? Трудно поверить, что он по-честному меня уважает. Все-таки я только тем и занимаюсь, что борюсь с Системой, в то время как он насквозь ею упорядочен.

А ведь он упорядочен! Посмотрим правде в глаза.

С другой стороны — если Хлумов все понял насчет Системы и хочет вырваться из-под пресса, тогда я, конечно, за него. Готов ему всеми моими способностями помогать. Правда, есть одна загвоздка. Он знает про меня то, что никто на свете не знает и знать не может. Даже друзья — ни Алекс, ни Марина. Я ведь никому не признавался, что умею ломать на расстоянии…

Другое дело, когда я превращался в вещи. Ни один взрослый в это даже чуть-чуть не поверил, а Марина с Алексом вообще придумали про какие-то галлюцинации — почувствовали, наверное, что им самим чудеса не светят. На том дело и кончилось. Вдобавок, способность превращаться у меня постепенно улетучилась. Последний раз я ее применил в конце сентября, когда хотел новую классную руководительницу попугать. Обогнал учительницу в коридоре, вбежал в класс перед ней, а там никого. И окошко распахнуто для проветривания. Ну я и решил ситуацию использовать, превратился в парту. Вначале все шло хорошо, весело. Лялька увидела, что меня в классе нет, высунулась в окно, закричала: «Токарев, миленький!» Чуть не упала, пока мое тело внизу высматривала. Я только собрался обратно превратиться, даже фразу заготовил: «Я здесь, Елена Аркадьевна, вызывали?», рыпнулся, а распрямиться в человека не удается. Жуть, как я сдрейфил! Решил, что теперь до конца жизни на меня будут локти ставить и картинки неприличные вырезать. Но обошлось. Когда училка побежала в службу спасения звонить, я поднатужился да так рванул, что соседнюю парту своротил.

С тех пор я не пытался превращаться. Осталось у меня только не слишком полезное умение видеть мир вещей — все это нагромождение клеток вместе с живущими в них существами-студнями. А потом заметил, что я, оказывается, могу вытеснять вещи из их клеток! Точно так же, как это делала Система с моими старыми добропорядочными вещами: с пианино, книжным шкафом, письменным столом. После такого воздействия клетки пустеют, и вещи перестают работать. Или, как говорит Система, «гражданин теряет целесообразность». Вот, например, на физике я вышиб из электростатической машины то, что в ней жило… Правда, тут необычный случай: вылетевшее из машины существо засветилось, стало похоже на шаровую молнию. Ну, а дальше как обычно: оно отправилось в «края счастливой охоты», то есть на помойку… Откуда у меня появилось нехорошее свойство ломать? Я долго думал и кое-какую мыслишку нащупал. Просто для превращения и для вытеснения требуется одна и та же энергия, но в разных количествах. Наверное, я с самого начала мог вытеснять зловредные вещи. Если бы умел с ней обращаться — дозировать или как там это называется…

К сожалению, таким умением не похвастаешься! Вдруг поверят? Будут потом на тебя валить любую поломку и любой заводской дефект. Поди докажи, что это не ты сломал на расстоянии. Тем более, я в квартире у Алекса действительно подгадил по неопытности — приемник «Грюндиг» испортил, вытеснил мерзавца. А по нему папаша Алекса, Чернаго-старший, слушал днем и ночью радио «Русский кабак» (приемник даже в туалет с собой брал). Виновным признали Алекса, и в наказание целый месяц на час раньше спать его укладывали. Как тут признаешься? И Мерецкой я напакостил не по злобе — сидел у нее на кухне, ел блины, пускал слабенькие вихри и случайно попал в электромясорубку, на которой Маринина мама крутила мясо. Мясорубка взвыла на больших оборотах и выплюнула порцию фарша обратно, прямо маме в лицо. Та даже упала от неожиданности. Такое уж тем более не расскажешь. Не скрывал я только одного — что вещи за мной охотятся. А чего скрывать, если я хожу по городу, как по минному полю! Трудно не заметить. Но ребята и к этому быстро привыкли, решили, что я дурака валяю или, хуже того, — выпендриваюсь. К тому же я стараюсь быть один. Они обижаются, думают — Токарев зазнался. А я просто не хочу их лишний раз опасности подвергать… В общем, бестолковые у меня дружки, не то что у Хлумова.

Так вот, он мне много чего порассказал после окончания Актива! Подвалил я к нему, чтобы, значит, всякие там указания обратно ему в рот запихать, а он вдруг распелся: «Дорогой Токарев, мы знаем о твоем прекрасном даре и о том, какую изнурительную борьбу ты ведешь. Ты взвалил на свои слабые плечи тяжелую ношу противостояния механическим силам, причем, так же бескорыстно, как и мы. Ты наш союзник, Саша. Нам тоже отвратительно засилье примитивных самовлюбленных вещей, мы тоже считаем, что они занимаются массовым оболваниванием людей. Так что наши локальные цели совпадают. Быть может, совпадут и глобальные?»