Хирург - Герритсен Тесс - Страница 11

Кафель под ногами холодил босые ноги. Кэтрин приготовила себе «отвертку» с малой дозой водки и, потягивая коктейль, принялась натирать пармезан, резать помидоры, лук и травы. Она с утра ничего не ела, и алкоголь быстро всасывался в кровь. Водка вызвала приятное опьянение и легкое забытье. Кэтрин испытывала удовольствие от плавного скольжения ножа, от запаха свежего базилика и чеснока. Кулинарная терапия.

За окном томился в духоте Бостон, изнывающий от автомобильных пробок и нервных жителей, в то время как она, надежно защищенная стеклопакетами, спокойно готовила соте из помидоров на оливковом масле, наливала в бокал кьянти, ставила на огонь воду для спагетти. Прохладный воздух с тихим свистом вырывался из кондиционера.

Кэтрин поставила на стол спагетти, салат и вино и стала ужинать под аккомпанемент Дебюсси. Несмотря на голод и усилия, затраченные на приготовление пищи, все казалось безвкусным. Кэтрин заставляла себя есть, но еда застревала в горле, словно она глотала что-то вязкое. Даже второй бокал вина не помог протолкнуть этот ком. Она отложила вилку и уставилась на недоеденный ужин. Музыка накатывала на нее мощными волнами.

Кэтрин уронила лицо в ладони. Поначалу она не могла издать ни звука. Как будто ее горе так долго было закупорено в сосуде, что уже не могло прорваться наружу. Но вот пробился тоненький всхлип, и следом за ним в диком вопле выплеснулась боль, скопившаяся за два года. Кэтрин и сама испугалась такого накала эмоций, поскольку уже не могла обуздать их, как не могла и предсказать, когда же наступит конец. Она рыдала, пока не распухло горло, пока легкие не надорвались от спазмов.

Наконец, когда все слезы были выплаканы, Кэтрин легла на диван и тут же провалилась в глубокий сон.

Она резко проснулась, уже в полной темноте. Сердце колотилось, блузка намокла от пота. Послышался ли ей шум? Или на самом деле треснуло стекло и раздались шаги? Может, от этого она и проснулась? Кэтрин боялась шевельнуться, чтобы не пропустить ни единого звука.

В окне мелькали отсветы автомобильных фар. Гостиная на миг освещалась и вновь погружалась в темноту. Кэтрин прислушалась к свисту кондиционера, к урчанию холодильника на кухне. Никаких посторонних звуков. Ничего, что могло бы вызвать такой ужас.

Она села на диване и, набравшись храбрости, включила лампу. Воображаемые страхи тут же растворились в мягком свете. Кэтрин встала и начала обходить комнаты, включая всюду свет, заглядывая в шкафы. Умом она понимала, что никто не мог проникнуть в ее квартиру, оборудованную мудреной системой сигнализации, надежно запертую на засовы и замки. Но все равно не могла успокоиться, пока не завершила ритуал обхода и не исследовала каждый темный закуток. Лишь убедившись в том, что ее безопасности ничего не угрожает, она позволила себе расслабиться.

Была половина одиннадцатого вечера. Среда.

«Мне необходимо поговорить с кем-нибудь. Одна я не справлюсь с этим».

Кэтрин села к столу, включила компьютер и уставилась на вспыхнувший приветствием экран. Этот пластиковый ящик, напичканный электроникой, был ее терапевтом, единственной отдушиной, куда она могла без опаски излить свою боль.

Она набрала свое имя, CCORD, под которым была зарегистрирована в Интернете, и, несколько раз щелкнув мышкой, нажав две-три клавиши на клавиатуре, легко нашла дорогу в чат-рум с незатейливым названием «Женская помощь».

На экране появился десяток знакомых ников. Это были прозвища невидимых безымянных женщин, стремящихся в спасительную анонимную гавань киберпространства. Какое-то время Кэтрин просматривала сообщения, которыми обменивались собеседницы, и ей казалось, будто она слышит голоса таких же, как она, глубоко травмированных женщин.

LAURIE45: Ну, и что дальше?

VOTIVE: Я сказала ему, что не готова. Меня еще мучают воспоминания. Я сказала, что, если я ему небезразлична, он должен подождать.

HBREAKER: Молодец.

WINKY98: Не позволяй ему торопить тебя.

LAURIE45: Ну и как он отреагировал?

VOTIVE: Сказал, что я должна просто перешагнуть через ЭТО. Словно я кукла бездушная.

WINKY98: Мужиков тоже нужно изнасиловать!

HBREAKER: У меня ушло два года, прежде чем я смогла оправиться.

LAURIE45: А у меня больше года.

WINKY98: Мужики только и думают, что о своих членах. Главное, чтобы эта ШТУКА получила удовлетворение.

LAURIE45: Уф. Ты сегодня в ударе, Винк.

WINKY98: Возможно. Иногда я думаю, что Лорена Бобитт была права.

HBREAKER: Винк пошла вразнос!

VOTIVE: Мне кажется, что он не хочет ждать. Думаю, он бросит меня.

WINKY98: Ты достойна того, чтобы тебя ждали. Ты ДОСТОЙНА!

На несколько секунд экран опустел. Потом появилась строчка:

LAURIE45: Привет, CCORD. Рада, что ты вернулась.

Кэтрин ответила:

CCORD: Я вижу, мы опять обсуждаем мужчин.

LAURIE45: Да. Почему мы никак не можем уйти от этой надоевшей темы?

VOTIVE: Потому что именно они обижают нас.

Последовала еще одна долгая пауза. Кэтрин глубоко вздохнула и напечатала:

CCORD: У меня был ужасный день.

LAURIE45: Расскажи нам, СС. Что случилось?

Кэтрин казалось, будто она слышит, как в эфире шелестят Женские голоса, нежные и успокаивающие.

CCORD: Сегодня вечером у меня был приступ паники. Я дома, в безопасности, ко мне никто не может проникнуть, и все равно это не отпускает меня.

WINKY98: Не сдавайся. Не позволяй ему превращать тебя в пленницу.

CCORD: Уже поздно. Я в плену. Потому что сегодня вечером я поняла нечто ужасное.

WINKY98: Что такое?

CCORD: Зло не умирает. Никогда. Оно просто обретает новое лицо, новое имя. То, что однажды Зло коснулось нас, не означает, что теперь у нас к нему иммунитет. Молния может ударить и дважды.

Ей никто не ответил.

«Какими бы осторожными мы ни были, зло все равно знает, где мы живем, – подумала Кэтрин. – Оно знает, как найти жертву». Струйка пота пробежала у нее по спине. «И я чувствую его приближение. Оно совсем рядом».

Нина Пептон никуда не ходит, ни с кем не встречается. Вот уже несколько недель она не появляется на работе. Сегодня я позвонил в ее офис в Бруклине, где она работает торговым представителем, и ее коллега сказал мне, что не знает, когда она вернется. Словно раненый зверь таится она в своей пещере, опасаясь выползти из нее с наступлением сумерек. Она знает, какие опасности подстерегают ее в ночи, потому что однажды зло уже коснулось ее, и теперь ей кажется, будто оно просачивается даже сквозь стены ее дома. Шторы на ее окнах плотно задернуты, но ткань тонкая, и я вижу, как она ходит по квартире, взад-вперед, взад-вперед. Она ходит сгорбившись, прижав руки к груди. Ее силуэт словно собрался в шар. Движения порывистые, механические.

Она проверяет замки на дверях, шпингалеты на окнах. Пытается отгородиться от темноты, оставить ее за окном.

В ее маленьком доме, должно быть, совсем нечем дышать. Ночь душная, а в ее окнах не видно кондиционеров. Весь вечер она сидит дома, не открывая окон, несмотря на духоту. Я представляю, как она блестит от пота, изнывает от жары, мечтает впустить в окно свежий воздух, но боится, что вместе с воздухом ворвется и что-то другое.

Она опять проходит мимо окна. Останавливается. Медлит. Внезапно шторы распахиваются. Она тянется к шпингалету, отодвигает его и поднимает окно. Жадно глотает свежий воздух. Она наконец сдалась, уступив жаре.

Нет ничего более волнующего для охотника, чем запах раненого зверя. Я почти чувствую его, этот запах истекающей кровью жертвы, оскверненной плоти. Точно так же, как она вдыхает ночной воздух, я вдыхаю ее запах. Ее страх.

Мое сердце бьется чаще. Я лезу в сумку, чтобы прикоснуться к инструментам. Даже сталь кажется теплой на ощупь.

Она закрывает окно. Несколько глубоких глотков свежего воздуха – это все, что она может себе позволить, прежде чем вернется в свою убогую душную конуру.

Я мирюсь с разочарованием и ухожу, оставляя ее на всю ночь в этой душегубке.