Бриг «Артемида» - Крапивин Владислав Петрович - Страница 48

Он, Павлушка-то, вовсе не был дикарем, ни в каком смысле. Оказывается, когда жил у родственников (они потом куда-то подевались) в городе Бас-Тер, то ходил там даже в школу. Почти полгода. Знал и умел складывать французские буквы. И даже соображал, что такое глобус – не удивился, когда доктор показал маленький синий шар на подставке…

Однажды Гриша, сидя на койке, начал читать вслух «Конька-горбунка». Просто так – вспомнилось и захотелось услышать знакомые строчки. Увлекся и читал несколько минут. А когда спохватился и перестал, Павлушка подергал его за рукав:

– Г’ри-ша… ищо…

– Ты же все равно не понимаешь!

– Ищо… пожалю-ста…

Гриша стал читать дальше. Поглядывал на Павлушку. Тот слушал, приоткрыв рот, и тихонько кивал, как бы отмечая ударения… Может, его завораживал стихотворный ритм? Или стихи эти казались какими-то длинными заклинаниями? А может, улавливал знакомые слова и тихо радовался этому…

А потом, когда Гриша замолчал, Павлушка опять взял его за рукав, прислонился щекой к плечу.

– Г’ри-ша…

– Что? – сказал тот, ощутив новый укол тревоги.

– Мы… ищо лонгтемп… долго будем энсембль… вместе?

Вот завыть бы прямо здесь, уткнувшись в подушку рядом с кнопом Жужу…

– Лонгтемп… – сипло сказал Гриша.

– Тужур?… Все-гда?

– Ту-жур… – выговорил Гриша. А что он мог еще сказать? А сказав так, будто дал обещание.

Но одно дело дать, а как выполнить?… Снова несколько раз собирался пойти к капитану, но Гарцунов был то занят, то не в духе, то отдыхал. А обратиться с этим при всех, в кают-компании, Гриша считал невозможным. Да и не бывал теперь Гриша в кают-компании. Завтрак, обед и ужин им с Павлушкой вестовой Егор Плюхин приносил в каюту. Потому что, когда с офицерами обедает воспитанник командира, это одно, а если еще и кудлатый приемыш с негритянского острова – это нарушение этикета. И куда его было девать, этого нежданно свалившегося на голову пассажира? Отправлять к матросам? Но как-то неловко – одного-то. Да и не пошел бы он без Гриши…

Уже после Гриша понимал, что правильнее всего было бы поговорить о своих мыслях и планах с доктором. Но там, на бриге, казалось, что, если он обратится к Петру Афанасьевичу раньше, чем к Гарцунову, это будет нарушением корабельных правил. Разве можно так – в обход командира? Капитан, узнав про это, конечно же, разгневается, и тогда уже не останется надежды…

А пока надежда все-таки была. Потому Гриша и тянул с разговором, чтобы не потерять ее окончательно. Ведь, если услышишь решительное «нет», как тогда жить? И ему, и Павлушке…

С этими надеждами, с неисчезающей тревогой и появился сибирский мальчик Гриша Булатов в бесконечно далекой от Турени Гаване.

Картинки. Продолжение

1

В гавани было немало судов. Из разных стран. В том числе корвет под военным флагом Соединенного королевства. Но воевать в территориальных водах нейтрального государства враждующим кораблям запрещали международные законы. Поэтому англичане могли сколько угодно скрипеть зубами, глядя, как бриг под андреевским флагом входит на рейд.

«Артемида» салютовала крепости эль Морро двенадцатью выстрелами. Крепость охотно ответила тем же. Офицеры стали съезжать на берег. После тесных каюток хотелось хоть немного пожить в просторных номерах хорошего отеля и хлебнуть береговой жизни.

Матросам и унтер-офицерам этого тоже хотелось. Конечно, отели были им не по карману, но, получив от начальства положенную сумму испанских песо, моряки предвкушали добрую выпивку в портовых тавернах и знакомство с прелестными мулатками, о которых были наслышаны немало… Так потом они и развлекались: разбившись на три смены и поочередно съезжая на берег.

Заботы о мальчишках взял на себя доктор. Он не поехал с ними в отель, а тут же, на берегу, познакомился с весьма образованным на вид книготорговцем и снял у него комнаты в доме неподалеку от разрушенного замка (тот пострадал во время давних стычек с англичанами).

И замок (вроде того, что в романе Уолтера Скотта «Иванхое»), и город с белыми узорчатыми домами, пальмами и фонтанами, и крепости на берегах, и лавки с множеством фруктов, и веселый народ с веерами и гитарами – все это было чудесно. Было бы… если бы не постоянная заноза внутри.

Одноэтажный дом книготорговца Санчеса был, конечно, не таким роскошным, как особняки в центре, но – просторным, удобным, тихим. Стали обустраиваться, доктор по дороге на квартиру купил для мальчишек новую одежду…

А капитану Гарцунову и старшему офицеру Стужину было не до развлечений. Им предстоял визит в резиденцию испанского губернатора – для вручения документов, обсуждения множества вопросов и встречи с представителем Российско-Американской компании.

«И наверно, будет о Павлушке узнавать: куда его пристроить?» – подумал Гриша и отчаянно пожалел, что до сих пор оттягивал разговор, а теперь поздно – Гарцунов и Стужин в парадных мундирах прямо с пристани уехали во дворец.

«Но, наверно, не сразу они там заговорят о Павлушке, – успокаивал себя Гриша. – Для начала у них есть дела поважнее. А вечером я обязательно…»

Дело в том, что капитан просил всех собраться вечером у него в гостинице. Возможно, приглашение не распространялось на Гришу и тем более на Павлушку, но Гриша решил, что они как-нибудь проберутся. Выражаясь по-лямински – «напротырку». В нем крепла смешанная с отчаянием решимость.

2

Но все произошло не вечером, а раньше…

Днем, когда доктор и с ним два мальчика – в белых башмаках и брюках, в блузах с черными лентами у ворота и с такими же лентами на широких шляпах – гуляли по центральной улице Прадо, которая упиралась в набережную, они увидели шагающих навстречу капитана Гарцунова и лейтенанта Стужина. Видимо, те торопились к пристани, от которой наемные шлюпки развозили моряков на корабли.

– О… – коротко и слегка неловко сказал Гарцунов. – Удачная встреча… Гриша… я думаю, есть смысл побеседовать о наших делах, поскольку вечером это будет сложнее… Сейчас открылись обстоятельства…

«Вот оно!» – толкнулось в Грише. Он (воспитанный мальчик в белом костюме и шляпе) наклонил голову:

– Да, Николай Константинович…

– Петр Афанасьевич, Александр Гаврилович, вы позволите нам с Гришей немного побыть в отдельности? Для обсуждения некоторых… семейных вопросов?

– С вашего позволения, я прямо сейчас отправлюсь на бриг, – сказал Стужин. – Масса дел… – Он откозырял.

Доктор понимающе улыбнулся и повел Павлушку к недалекой торговой лавке с мороженым и всякими напитками. Павлушка перепуганно оглянулся на Гришу: «А ты?» Доктор сказал ему что-то ласковое: мол, мы будем неподалеку.

– Сядем, – пригласил Гарцунов Гришу. Они сели на длинную скамью напротив бронзового льва, который возвышался на камне посреди аллеи. На льве сидел почти голый коричневый мальчишка и махал деревянной разноцветной вертушкой. «Счастливый…» – подумал Гриша.

– Вот что… голубчик Григорий, – скованно сказал Николай Константинович. – Давай по порядку. Сегодня открылись инструкции, которым я, как командир военного судна, должен следовать неукоснительно. Там сказано, что, если к моменту нашего прихода в Гавану не будет известий об окончании войны, нам не следует возвращаться в Россию, а надо продолжить путь. Известий таких нет, есть иное – в сообщениях, только полученных здесь из Штатов. Союзники… то есть англичане и французы… не успокаиваются, и мира впереди пока не видно. «Артемида» – крайне малая помощь нашему флоту на Балтике и Черном море, а в водах Российско-Американской компании, у Камчатки и Аляски, бриг может быть полезен – для охраны компанейских судов и поселений в случае вражеского нападения… Нам надлежит в ближайшие дни отправиться туда… С заходом в Рио, затем мимо мыса Горн и через Тихий океан…

– И… мне? – полушепотом спросил Гриша.

Он был уже настроен на дорогу домой, а новое дальнее плавание… И что станет с Павлушкой?