Цитаты из русской литературы. Справочник - Душенко Константин Васильевич - Страница 102

Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой,

Мой грустный товарищ, махая крылом,

Кровавую пищу клюет под окном.

Мы вольные птицы; пора, брат, пора!

Туда, где за тучей белеет гора,

Туда, где синеют морские края,

Туда, где гуляем лишь ветер… да я!..

Прибежали в избу дети, / Второпях зовут отца:

«Тятя! тятя! наши сети / Притащили мертвеца».

Храни меня, мой талисман.

И в просвещении стать с веком наравне.

Гляжу, как безумный, на черную шаль,

И хладную душу терзает печаль.

Когда легковерен и молод я был,

Младую гречанку я страстно любил.

Я дал ему злата и проклял его.

В покой отдаленный вхожу я один…

Неверную деву лобзал армянин.

Что в имени тебе моем? / Оно умрет, как шум печальный .

Но, как вино – печаль минувших днейВ моей душе чем старе, тем сильней.

Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать.

Порой опять гармонией упьюсь,

Над вымыслом слезами обольюсь,

И может быть – на мой закат печальный

Блеснет любовь улыбкою прощальной.

Потомок негров безобразный, /

Я нравлюсь юной красоте / Бесстыдным бешенством желаний.

Я вас любил: любовь еще, быть может,

В душе моей угасла не совсем;

Но пусть она вас больше не тревожит;

Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил так искренно, так нежно,

Как дай вам Бог любимой быть другим.

Я здесь, Инезилья, / Я здесь, под окном.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастет народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру – душа в заветной лире

Мой прах переживет и тленья убежит —

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокой век восславил я Свободу

И милость к падшим призывал.

Хвалу и клевету приемли равнодушно / И не оспоривай глупца.

Я пережил свои желанья, / Я разлюбил свои мечты.

Гирей сидел потупя взор; / Янтарь в устах его дымился.

…Кинжалом я владею, / Я близ Кавказа рождена.

Братья Разбойники.

Не стая воронов слеталась / На груды тлеющих костей.

Какая смесь одежд и лиц, / Племен, наречий, состояний!

Нас было двое: брат и я.

Мне душно здесь… я в лес хочу…

Поговорим о странностях любви / (Другого я не смыслю разговора).

Пора, пора! рога трубят.

В последних числах сентября / (Презренной прозой говоря).

Роман классический, старинный,

Отменно длинный, длинный, длинный,

Нравоучительный и чинный,

Без романтических затей.

Четырехстопный ямб мне надоел:

Им пишет всякой. Мальчикам в забаву

Пора б его оставить.

Уж и так мы голы. / Отныне в рифмы буду брать глаголы.

Из мелкой сволочи вербую рать.

Признаться вам, я в пятистопной строчке

Люблю цезуру на второй стопе.

И табор свой с классических вершинок

Перенесли мы на толкучий рынок.

Всей семьей, / От ямщика до первого поэта, / Мы все поем уныло.

Больше ничего / Не выжмешь из рассказа моего.

Наш век обидел вас, ваш стих обидя.

Кавказский пленник.