"Локомотив", который мы потеряли - Рабинер Игорь Яковлевич - Страница 87

И все равно считаю, что это был не провальный, а прекрасный сезон. Мы выиграли дома и едва не победили на выезде будущего чемпиона России – «Зенит», четырежды обыграли серебряного призера – «Спартак», показали отличный футбол в матче Кубка УЕФА мощного мадридского «Атлетико», качественно сыграли на Кубке РЖД с «Реалом» и «Миланом». Творческое удовлетворение принес ряд матчей, в которых мы поначалу уступали в счете, но затем удавалось найти единственно правильное решение, позволявшее победить, – против «Москвы», «Крыльев Советов», того же «Спартака». Команда научилась действовать разнопланово, менять тактику по ходу встречи, игроки могли перестроиться в зависимости от счета. Это тот капитал, который пополнил мой тренерский багаж.

Если бы мы набрали в последних четырех матчах с «хлебными» соперниками 12 очков, то заняли бы призовое место. Но эти матчи носили политический характер. Они были нужны только для того, чтобы я ушел. Достаточно вспомнить невыносимую обстановку на стадионе во время последнего матча чемпионата – против «Кубани».

И не смешите меня разговорами о том, что я, дескать, не уходил из-за компенсации! Понимаю, если человеку нечего есть, негде жить, не на чем ездить. Но когда человек более 40 лет проводит в футболе на самом высоком уровне, будучи игроком и тренером, – о чем можно говорить, побойтесь Бога!

Вот так мы и доходим до того, что приглашаем Рюриковичей править нашим футболом, нашей сборной и клубами. Мы же зовем голландцев только по одной причине. Потому что отдельные наши тренеры, родные, говорящие по-русски, не дадут тебе работать и победить. Ведь если ты, не дай бог, выиграешь, они покроются холодным потом: а кто же мы? Вот эта наша зависть, беспрецедентное отношение к делу, не позволяет нам сегодня выстроить здоровую футбольную структуру.

Мы мешаем друг другу, мы не позволяем никому выделиться, мы съедаем друг друга. Это уже третий случай, когда меня пытаются выжить из футбола. Но слушая и читая высказывания в свой адрес отдельных комментаторов и журналистов, зная, кто стоит за всей этой интригой и хочет создать мне определенную репутацию, лишний раз делаю вывод, насколько я прав.

Кстати, о Хиддинке. Вокруг его разговора со мной тоже была раздута шумиха. Это был чисто технический вопрос, недопонимание, в котором нет ничьей вины. А если она и есть, то в большей степени моя. Мы с ним говорим по-английски – не сказал, чтобы часто, но всегда достаточно дружелюбно. Нас объединяют воспоминания 1992 года, когда сборная СНГ под проливным дождем провела товарищеский матч с его «Валенсией», закончившийся вничью. А также Корея, куда Хиддинк пришел работать после меня.

Он абсолютно адекватный человек, мирный, спокойный профессионал. Свое дело он делает не напрягаясь, точно распределяя силы, нервы и возможности тех, кто за ним стоит. В том, что произошло с нашей сборной, мне пока видится больше случайностей, чем закономерности.

В начале прошлого года всех российских тренеров обязали пройти лицензирование. Мне никто не готовил доклады, я ни с кем не консультировался, писал реферат сам. А потом проводил практические занятия, и моим оппонентом был Романцев – бывший соперник, с которым у нас далеко не всегда были гладкие отношения. И когда тренировка закончилась аплодисментами тех, кто ее смотрел, и тех, кто на ней работал, Романцева попросили дать оценку увиденного. Он сказал: «Если все заканчивается аплодисментами, то вопросов быть не может».

Когда меня спрашивают: «Как ты относишься к тому, что с тобой происходит?» – цитирую Киплинга:

«Владей собой среди толпы смятенной,

Тебя клянущей за сомненья всех.

Верь сам в себя наперекор Вселенной,

И маловерным отпусти их грех».

Когда трудно, мне эти слова помогают. И я им – отпускаю.

Недавно мы отмечали юбилей со дня рождения Владимира Высоцкого. И я вспоминал его песню о колее. Мне противно слышать и читать, когда кто-то с упоением рассказывает о его или о чьих-то еще пороках. Во-первых, я знал совсем другого Высоцкого: бывали с ним и в сауне, и в VIP-зале аэропорта, где можно было расслабиться. Мы с Мариной Влади немножко выпивали – но он не пил. А во-вторых, мне всегда приятнее говорить о достоинствах человека, чем о его недостатках и тем более пороках.

Часто вспоминаю о Высоцком, который стал великим в первую очередь благодаря умению отстоять свою индивидуальность. Самая большая трагедия – это когда в человеке эту индивидуальность убивают. Во мне – не убьют.

И если еще выпадет счастье поработать в России, – чего я очень хочу, – то все равно пойду по своей колее, и на нее не смогут влиять ни Колосков, ни Мутко, ни Липатов, ни Семин – никто. Понимаю, что это никому не нравится – но будет так и только так.

То, что произошло в «Локомотиве», меня не сломало -ни физически, ни морально. Напротив – тот опыт, который я приобрел после длительного отсутствия в российском футболе, очень ценен. Жаль, что сейчас я не могу его использовать. А отношение к себе истинных болельщиков я оценил в Санкт-Петербурге во время юношеского мемориала Гранаткина. Они встали и встретили меня аплодисментами. Для меня это – самая объективная оценка моей работы.

Время, проведенное в «Локомотиве», мое отношение к команде и игрокам – все это позволяет мне пожелать команде успехов в наступившем году. Я сказал об этом в момент прощания с советом директоров как Якунину, так и новому президенту клуба Наумову. Моя совесть – чиста.

Менеджмент «Локомотива»:

СЕМЕЙСТВЕННОСТЬ «ЛОКО» ВРЕМЕН

ФИЛАТОВА-СЕМИНА

УШЛА В ПРОШЛОЕ

Вежливый, но твердый отказ в интервью для этой книги председателя совета директоров «Локомотива» Сергея Липатова, не скрою, поставил передо мной непростую дилемму. Первым, эмоциональным порывом было прекратить всякие попытки выяснить позицию действующего руководства клуба из первых рук. В конце концов, предложение изложить свои взгляды я сделал, причем в личном разговоре, – значит, авторская совесть чиста. И можно ограничиться общедоступными цитатами из интервью Липатова различным СМИ.

Но, поразмыслив, я решил, что это будет несправедливо по отношению к читателям. Коль скоро весомую часть этой книги составляют монологи главных героев «от первого лица», у людей должна быть равная возможность выслушать каждую из сторон. И принять ту позицию, которая им ближе. Конечно, было бы лучше, представляй сегодняшнее руководство «Локо» именно фигура номер один – Липатов. Но раз не вышло – это не означает, что книга должна превратиться в «игру в одни ворота».

Один из топ-менеджеров «Локомотива» в итоге согласился на беседу. Весьма интересный трехчасовой разговор состоялся в первые дни марта в офисе клуба. И, несмотря на то что имени своего собеседника я привести не могу, идеология происходящих в клубе перемен из него, мне кажется, становится ясна.

– Встречаясь с болельщиками, мы постоянно слышим вопрос: «Зачем нужны были перемены? У нас раньше в "Локомотиве" было хорошо, команда и клуб чувствовали себя одной семьей, а теперь семьи нет, все совсем по-другому». Понимаем, что для вас вопрос о смысле той реструктуризации, которая в последние годы у нас происходит, также является главным. Попытаюсь на него ответить.

Жизнь каждого человека состоит из определенных этапов. Он учится в школе, потом в институте, затем идет на работу, впоследствии меняет ее на более престижную, и наконец выходит на пенсию. И в какой-то период жизни он попадает в атмосферу, где ему комфортно и которую не хочется ни на что менять. Но наступает другой жизненный этап, и перемены становятся неизбежными. У меня был момент в жизни, когда я работал в организации, где была потрясающая обстановка. С людьми оттуда мы остались дружны по сей день. Но оставаться там означало пойти против реальности, проигнорировать тот факт, что жизнь стала другой, ушла вперед во всех ипостасях.