Вечный поход - Вольнов Сергей - Страница 28

Ниндзя исчез!

Растворился до срока в густых зарослях неизвестной лесистой местности. И среди этой неопределённости и недосказанности что-то мне подсказывало – можно расслабиться. Пока.

Есть звёзды – путеводные. Эта же семилучевая серая звезда была, скорее всего, – путеобрывающая. И, должно быть, оборвала уже не один десяток жизненных путей. И что там греха таить, я был рад, что она на время или навсегда погасла на моём горизонте.

Да-а, хотя свою военную карьеру я, мягко выражаясь, далеко не в штабах делал – настолько тяжкого маршрута со мной ещё в этой жизни не приключалось. Мой Путь Воина ещё никогда не был до такой фантастической степени… воинственным, короче говоря. Ни малейшей передышки. Покой мне даже не снится…

Мои сны теперь от яви ничем не отличаются.

Глава девятая

Первый шаг

«…О, сколько раз вылетал ты соколом стремительным из-под тёмного колпака ножен, затевая охоту славную, забаву кровавую! Сколько раз бил ты блестящим прямым крылом в страшной тесноте смертельной жатвы, вминая шлемы в головы и отсекая нити никчемных жизней чужих! Многажды бился ты в агонии скоротечной конной сшибки, но воскресал вновь и вновь, отворяя потоки дымящейся крови иноземной. И текли потоки сии в подставленные жертвенные чаши-ладони ненасытного, пьяно хохочущего Бога Войны. Не счесть, сколько раз ты сплетал из сверкающих движений-молний защитную чудо-рубаху, отводящую лучше доспехов удары врага! И не однажды становился невесомым ты, заслышав грозное „Хур-раг-гх-х-х!“, – и даже вёл за собою утомившуюся рубить руку, пытаясь дотянуться до наиболее уязвимых мест противника. Хвала Вечному Синему Небу, что не отвело глаза воина, некогда обратившиеся на тебя и на тебе задержавшиеся. Из великого множества даров, доставленных в Орду генуэзскими купцами, разглядели они сей, простой с виду меч, в небогато украшенных ножнах. Не привлекал ты взгляд, скромно гляделся среди блиставших каменьями мечей и сабель. И лишь настоящий Воин способен был почуять родственную душу, живущую в клинке. Только ему было по силам совладать с истинно воинственным духом, что томился в ножнах, каким-то чудом либо по воле Небес заточённым туда на неведомый срок неизвестным мастером…»

Губы непрерывно шептали. И независимо от них работали сильные уверенные руки.

Хасанбек в полном боевом облачении сидел на овечьей шкуре, расстеленной невдалеке от костра. Лишь воронёный шлем с пышным красным плюмажем покоился рядом, давая всклокоченным волосам свободу шевелиться от бодрящего ветерка. Темник сидел, поджав под себя ноги, и неторопливо водил по клинку меча массивным хурэ, правя лезвие.

Наконец, посчитав режущую кромку достаточно острой, чтобы не обидеть воинственный дух меча, спрятал точило в саадак. Поднёс клинок к переносице, ещё раз внимательно осмотрел смертоносную линию. Остался доволен. Снова беззвучно зашевелил губами в заговоре, прося помощи у меча и обещая ему взамен скорый доступ к телам врагов: «Храни меня, о Стремительный и Ненасытный…»

Ощупывая взором прохладный металл, нойон задержался на таинственной надписи, нарушавшей гладь клинка у самой пятки, на расстоянии ладони от рукояти. Не смог тогда заезжий купец объяснить ему смысла этих выбитых на металле символов: шесть попарно скрещенных между собой палочек и седьмая одиночная, стоячая. «XXXI». Пообещал напоследок разузнать тайну у мастера, что изготовил чудо-оружие… и уехал безвозвратно, как сгинул. Доведётся ли ещё встретиться?

В ход пошёл кусок меха, смазанный бараньим жиром. Клинок умиротворённо залоснился. Это не было обычным уходом за оружием, как не являлось и жертвоприношением. Скорее, Хасанбек боготворил свой меч и верил, что в нём живет один из демонов войны, на время покинувший Облачную Орду и слетевший на Землю. Могучее и безжалостное существо, имя которого желательно не знать вовсе, не то что произносить, или даже упоминать мысленно.

Да и меч этот не нуждался в жертвоприношениях – свои жертвы он брал сам, стоило лишь освободить его от ножен.

Взгляд темника скользнул по жёлтому навершию рукояти. Круглая пластина, с которой пристально смотрел широко открытый глаз. Чей? Не иначе как Того Самого демона… Не приведи Небо узнать его имя!!

Хасанбек не смог бы сейчас объяснить, почему тогда, пять зим назад, он остановил свой выбор на «Стремительном и Ненасытном». Подобные мечи «мэсэ», с массивной прямой полосой клинка и заострённым концом, не так часто встречались в арсенале воинов-кочевников. Им были привычнее более лёгкие, слабоизогнутые однолезвийные сабли «хэлмэ».

Лучшие воины тумена не единожды до хрипоты спорили у костра, что сабля, из-за её сравнительной лёгкости, позволяет делать более быстрые движения рукой, нежели тяжёлый меч (при этом они непременно поглядывали на своего темника), и что, несмотря на ощутимую разницу в весе, кривой клинок немногим уступает в силе удара, если, конечно, его изгиб рассчитан правильно… Хасанбек не вмешивался в споры, лишь иногда насмешливо качал головой или же сердито осаживал не на шутку разошедшихся спорщиков.

Впрочем, сегодня об оружии никто не спорил. Возле костра царило молчание. Лишь треск пламени да отдалённое ленивое ржание стреноженных лошадей. Кэкэритэн, не снимая доспехов, в расслабленных позах расположились на земле. Большинство пребывали в полудрёме, используя временную передышку. Впереди расстилалась незнакомая местность, и вряд ли там их ждал отдых. Разве что – вечный покой, для тех, кому не повезёт.

…Когда он врезался в дикое месиво туманных чудовищ, что стеною воздвиглось на пути Чёрного тумена…

Снова и снова вспоминал нойон этот жуткий миг. Были ли они – Облачные Врата?! Не померещились ли в кошмарном сне?..

Когда он вонзился, подобно огромной стреле, в шевелящиеся ворота, сжав копьё до боли в руке, – последнее, что запомнил: плавающие клочья оскаленной морды и конвульсии ещё пары соседних страшных голов, пронзённых точным ударом.

И всё!

Он провалился в незримую бездну, лишившись разом слуха и голоса, будто стояли странные врата на самом краю обрыва, и за ними просто разверзлась степь. Рот продолжал извергать из себя боевой клич до судороги в челюстях. Но крик не рождался. Умер, как и прочие звуки этого мира… Слева и справа белели пролетавшие навстречу тени, тянули к нему когтистые ручищи. Мнился скрежет когтей по доспехам. Точные стремительные удары воина проваливались в пустоту. Хрипел испуганно конь, судорожно перебирая ногами в пустоте. Исчезли команды и смертные стоны. Мёртвая тишина стянула голову кованым железным обручем.

Его боевые сотоварищи исчезли. Должно быть, туманные чудовища, навалившись неисчислимой ордой, без остатка поглотили непобедимый корпус – ханскую гвардию. То, что было не под силу людям – шутя сотворили демоны!

Думать об этом было некогда – на него стремительно надвигалось бесформенное облако клубящегося тумана. И уже не было ни желания, ни сил уклониться от роковой встречи. Темник стиснул копьё так, что ногти врезались в древко. Тревожа ударами пяток крутые бока своего скакуна, вынудил его перейти на галоп и…

Врезался в белое марево и выронил копьё из рук, враз обессилевших. Схватился за лицо, шаря в поисках глаз, ни бельмеса не видя вокруг. И зарычал, как застонал – ему захотелось вырвать, выцарапать свои бесполезные, ничего не чувствующие глаза!

ОСЛЕП!!!

О, Сульдэ… Разве не молил тебя Хасанбек о единственной милости – когда придёт срок, оборвать нить его жизни без мучений?! Не доведи Небо остаться немощным калекой, обузой для всех!

Потом были какие-то вспышки. Мерцание колких искорок. И, помнится, – полнейшая, густая как смола, тягучая тьма! Он висел или падал, не ощущая никакого движения и не находя опоры. Из чёрной бездны начали проступать огоньки. Звёзды! Со всех сторон – сверху, снизу… Проступали и тут же гасли одна за другой. Словно тлеющие крохотные угольки догоравшего мироздания. Умирали. Чахли, сдавленные навалившейся бескрайней бездной. Ещё чуть-чуть – и погаснут навсегда.