Лучший из миров (сборник НФ 1964 г.) - Вылчев Иван - Страница 8

— Верни мне молодость, господин, и я отдам тебе себя!

Трехгранные глаза смотрели серьезно. Мефи не понимал, чего старик хочет. На Коре жизнь ценили по действиям, не по количеству балов. Группа Убана, изучавшая записи автоматов после возвращения с этой планеты, должно быть, допустила ошибку. Не может быть, чтобы этот болтливый глупец, опутанный собственным эгоизмом, был самым разумным существом на Земле…

Мефи заговорил неуверенно:

— Молодость… Зачем тебе она?

Старик выпучил глаза.

— И ты спрашиваешь, господин? — Лицо у него задергалось. — Молодость — это весна, кипение крови в жилах, будущность… Молодость — это плодородная почва, куда падают семена знаний… А ты спрашиваешь, зачем мне молодость!

Мефи произнес:

— Я не могу остановить время. Но могу придать твоему телу свежесть с помощью веществ, которых ему не хватает. Это могли бы узнать все, если бы ты захотел, — добавил он.

Но старик уже не слышал его, плясал по комнате, хихикал, хлопал в ладоши и вертелся, опьянев от радости. Тишина заставила его очнуться. Он быстро оглянулся.

Незнакомец стоял в конусе лучей, а гребневидное украшение у него на шлеме — аппарат для связи со звездолетом — сыпало фиолетовыми искрами. Глаза у него перестали светиться и словно закрылись. Старик испуганно умолк.

Через минуту Мефи снова открыл глаза и сказал:

— Дай мне своей крови.

— Для подтверждения договора? — в страхе шепнул старик. Но мысль о близком счастье отогнала сомнения.

Кровь Фауста была нужна Мефи для анализов, он кивнул головой, набирая ее тонкой иглой в блестящий шприц.

Планета не нравилась Мефи. Климат был слишком суровый в сравнении с Корой. Душный летний зной сменился осенними дождями, а когда снег покрыл страну белым молчанием, она стала похожей на холодную гробницу. Из лесов выходили стаи хищников и нападали на неосторожных людей, отличавшихся от них только по внешности, так как люди кидались друг на друга по самым непонятным поводам.

Сначала Мефи удивляло, что наименее воинственными были те, которые больше всего страдали от недостатка пищи. А кровожадные вожди сжигали города и села, убивали и на тысячи ладов мучали людей, работающих на них. "Они больны", — подумал Мефи и мало-помалу начал терять надежду на успех опыта.

Однако то тут, то там он находил признаки разума и красоты. Над зловонным мусором и полуразрушенными хижинами, где жили нужда и болезни, гордо возносились к небу великолепные соборы. Хотя по красоте они превышали все прочие здания, но были пусты, никто в них не жил.

Мефи спрашивал объяснений у своего друга — если можно так назвать того, кто смотрит на тебя со страхом и недоверием. Но доктор Фауст отвечал уклончиво и глядел на Мефи так, словно подозревал его в нечистой игре.

Фауст очень изменился. Биоанализаторы провели сложный анализ его соков, а синтезаторы создали препараты, повысившие у старика обмен веществ, Мефи, специальностью которого была скорее педагогика, почувствовал к коллегам из группы Убана безмерное уважение. Вместо трясущегося старика перед ним был статный мужчина, пышущий здоровьем и энергией. "Теперь, — говорил себе Мефи, — настает время, когда он захочет выслушать меня".

— Ваш мир плох, иллюстриссиме, — говорил он. — Император, короли и князья жестоко угнетают вас, обращаются с вами, как с рабочим скотом. Люди трудятся до изнеможения, а плоды их труда идут на войны и уничтожение. Вы сгораете на огне собственного неведения, вам остаются только дым и пепел.

— Так велит бог, — легкомысленно отвечал доктор и поправлял бородку. На голове у него красовалась щегольская шляпа, а у пояса висел длинный блестящий меч. — Добрый христианин заботится не о здешней жизни, а о вечном спасении.

— Мне кажется, — медленно произнес Мефи, — что я ошибся, когда отдалил вечное спасение от тебя. — И указал на шприц.

Правая рука Фауста отскочила от бородки и начертила в воздухе крестное знамение. Голос был смиренным: — Я грешен, знаю, но хочу проникнуть глубоко в корень загадок, потому и просил о молодости…

Мефи улыбнулся.

— Пока что ты проникаешь глубоко в женские сердца. Это нехорошо. Ты говорил, что брату Маргариты не слишком нравятся подарки и ухаживания, которыми ты добился ее благосклонности. Мудрый избегает опасности, а ты ее ищешь.

Доктор положил руку на рукоять меча.

— Я не боюсь. Вот что меня защищает.

— А наука? Почему ты не отдаешь силы устранению зла?

Фауст пожал плечами.

— Потом.

Когда дверь за ним закрылась, Мефи заиграл на клавиатуре своего широкого пояса. Путь тоннелем нулевого пространства был мгновенным. Материя, стены, расстояния таяли перед мощным электромагнитным полем, которым снабдили его на Коре для полной безопасности. Это был подарок от группы Эфира.

В неприступной пещере, в глубине густых лесов, где раздавались только крики орлов и волчий вой, Мефи устроил себе современное жилище и лабораторию. Тут он собирал сведения от телеавтоматов, невидимые глаза которых носились над городами и селами, светились рядами экранов и жужжали записывающими приборами. С каждым днем он убеждался в обоснованности скептицизма Эфира. Но самой основной чертой у Мефи было упорство. Он не хотел отказываться от своего опыта. Куда его приведет пребывание на этой страшной планете?

Средний экран вдруг засветился.

Экран светился красным. Опасность в лаборатории у доктора. Старт, короткая тьма в глазах у Мефи, потом сумрак, красноватый жар очага, разбросанные книги, а посреди них доктор, бледный, в изорванной, грязной одежде, на сломанном лезвии меча кровь. С улицы донесся крик.

— Господин! — вскричал Фауст, падая на колени.

Мефи брезгливо отступил.

— Господин, спаси, защити меня…

Он ползал у ног Мефи, как раздавленный червяк, слезы текли у него по лицу, по выхоленной бородке. Мефи указал глазами на окровавленный меч.

— Ты убил его?

Доктор кивнул.

— Я не хотел, господин, он бранил меня, грозил мне кулаками, я не хотел его убивать, верь мне, он сам наткнулся на меч…

Мефи ощутил внезапную дурноту. "Гнусные убийцы, — подумал он, глядя на распростертое тело брата Маргариты, — упрямые, гнусные убийцы…"

— Ты убил его!

— Спаси меня! — умолял Фауст, и его лицо в отблеске пламени было похоже на маску ужаса. Тоска была такой искренней, что в глубине души у Мефи что-то дрогнуло, и он успокаивающе поднял руку.

В эту минуту на лестнице раздался топот шагов и лязг железа. Дверь на лестницу распахнулась, ударившись о темную кирпичную стену. В свете факелов заплясали тени, отблеск пламени стекал по блестящим латам, как кровавые струи. Усатые, мрачные, смуглые лица…

— Убийца! — вскрикнул кто-то, и женщина с развевающимся облаком светлых волос и безумными глазами кинулась на Фауста. Валявшийся на полу окровавленный меч говорил яснее слов. Солдаты у двери ошеломленно смотрели на эту сцену.

Тут Мефи выступил из тени и поднял руку.

— Мир! — воскликнул он по-латыни. — Мир!

Никто не понял латинских слов, но они произвели свое действие.

Сначала задрожала группа у дверей. Вопль ужаса, паника, падение тел, шумный, судорожный бой за дверью. Через несколько мгновений от солдат осталось только оружие, да один-два шлема медленно скатывались по ступенькам, разбивая тишину звонкими ударами.

— Мир! — повторил Мефи.

Девушка встала и медленно прижала руку к губам, свирепый огонь у нее в глазах сменился ледяным ужасом. Она медленно отступала шаг за шагом. На лестнице она схватилась обеими руками за волосы и пронзительно закричала:

— Дьявол! Убийца моего брата — в руках у дьявола… Дьявол! — Остальное затерялось в безумном хохоте.

— Ты спас меня, господин… от виселицы.

— И от "жизни вечной", — насмешливо добавил Мефи.

Доктор задрожал.

— Мы не можем оставаться здесь. Если меня не потащит палач на виселицу, то меня ждет костер, — сказал он.

Некоторое время оба молчали.

— Хорошо, — произнес Мефи. — Я спасу тебя. Но ты тоже сделаешь для меня кое-что… Послушай…