Еретики Дюны - Герберт Фрэнк Патрик - Страница 62

Лусилла и это прокомментировала.

— Куда они делись? В моих Иных Памятях нет ничего, что дало бы хоть малейший намек.

— Не выманил ли их Тиран наружу, и не перебил ли он их?

— Я вернусь в библиотеку. Может быть, сегодня я что-нибудь найду.

Первые два дня их пребывания здесь, Лусилла и Тег тщательно исследовали весь глоуб. Молчаливый и угрюмый Данкан таскался за ними, словно боялся оставаться один. Каждое новое открытие наполняло их благоговением и поражало. Двадцать один скелет, сохранившийся за прозрачным плазом вдоль стены возле центра глоуба! Жуткие наблюдатели за всяким, кто проходит мимо них в машинное отделение и к нуллентропным ларям.

Патрин предупреждал Тега о скелетах. При одном из своих первых юношеских посещений глоуба, Патрин нашел записи, сообщавшие, что эти мертвецы были мастеровыми, которые построили это место, а затем все были перебиты Харконненами, чтобы сохранилась тайна.

В целом, глоуб был замечательным техническим достижением, тайником, закрытым и отрезанным от времени, наглухо запертым от всего внешнего. Несмотря на все прошедшие тысячелетия, его машинерия до сих пор работала бесперебойно, производя мимикрирующее излучение, которое даже самые современные приборы не смогли бы отличить от естественного фона земли и скал.

— Орден должен получить это место нетронутым! — все время повторяла Лусилла. — Это сокровищница! Здесь — даже родословные книги их семьи!

Это было не все, что здесь сохраняли Харконнены. Тег все время испытывал отвращение от постоянных соприкосновений с их глоубом. Как эти часы! Одежда, инструменты для поддержания в порядке этой замкнутой среды, для обучения, развлечения — все было отмечено стремлением Харконненов покрасоваться в своем беззаботном чувстве превосходства над другими людьми и над иными стандартами.

Опять Тег подумал о Патрине, юношей, вероятно не старше этого гхолы, попавшем в это место. Что надоумило Патрина так много лет сохранять эту тайну даже от своей жены? Патрин никогда не соприкасался с требованиями секретности, но Тег сделал собственные выводы. Счастливое детство. Необходимость в своем собственном потайном месте. Друзья, которые на самом деле не друзья, а люди, жаждущие над тобой посмеяться. Никому другому не дозволено прикоснуться к такому чуду. Это принадлежит ему! Это больше, чем место собственной безопасности. Это символ личной победы Патрина.

«Я провел здесь много счастливых часов, башар. Все до сих пор работает. Записи древние, но чудесные, как только схватываешь язык. Много знаний накоплено в этом месте. Но ты это поймешь, когда сам там окажешься. Ты поймешь много, о чем я тебе никогда не рассказывал».

Древний гимнастический зал хранил много примет частого использования Патрином. Тег понял, что это Патрин сменил кодировку оружия на некоторых автоматах. Счетчики времени говорили о мучительных для мускулов часах сложных упражнений. Это глоуб объяснял те способности, которые Тег всегда находил такими удивительными в Патрине. Здесь были развиты естественные таланты.

Автоматика не-глоуба была совсем другого плана.

В большинстве своем она представляла открытый вызов древним запретам на такие устройства. Более того, некоторые из автоматов, предназначенные для удовольствия, подтверждали самые отвратительные истории, которые Тег слышал о Харконненах. Боль, как радость! По-своему, эти вещи объясняли жесткую несгибаемую мораль, которую Патрин вывез с собой с Гамму — отвращение к извращениям заложило свои собственные стереотипы в его поведение.

Данкан сделал большой глоток своего питья и поглядел на Тега через край чашки.

— Почему ты пришел сюда, когда я велел тебе закончить последний цикл упражнений? — спросил Тег.

— Упражнения не имеют смысла, — Данкан поставил чашку.

«Что ж, Тараза, ты была неправа, — подумал Тег. — Он рванулся к полной независимости скорее, чем ты предсказывала».

И к тому же Данкан перестал употреблять «сэр» в обращении к башару.

— Ты меня не слушаешься?

— Не совсем.

— Тогда, что же именно ты делаешь?

— Я должен знать!

— Не очень-то я тебе понравлюсь, когда ты на самом деле узнаешь.

Данкан удивился.

— Сэр?

«Ага, „сэр“ вернулось!»

— Я все время готовил тебя для определенных видов очень напряженной жизни, — сказал Тег. — Это необходимо для того, чтобы мы смогли восстановить твою исходную память.

— Боль, сэр?

— Мы не знаем другого способа вернуть первоначального Данкана Айдахо — того, кто умер.

— Сэр, если вы способны это сделать, я не буду испытывать ничего, кроме благодарности.

— Ты так говоришь. Но я могу показаться тебе еще одним хлыстом среди всех прочих, повторно вызывавших тебя к жизни.

— Разве не лучше знать, сэр?

Тег поднес тыльную сторону ладони ко рту.

— Если ты возненавидишь меня… я не смогу тебя осудить.

— Сэр, как бы вы себя чувствовали, будь вы на моем месте? — поза Данкана, интонации голоса, выражение лица — все показывало трепетное смятение.

«Пока что все хорошо», — подумал Тег. Пока процесс восстановления шел по тщательно разработанному графику, но каждый ответ гхолы требовал взвешенности и осторожности. Данкан был полон неуверенности. Он хотел чего-то и страшился этого.

— Я только твой учитель, а не твой отец! — сказал Тег.

Данкан отпрянул от этого резкого тона.

— Разве вы не мой друг?

— Это дорога с двусторонним движением. Истинный Данкан Айдахо должен будет ответить на этот вопрос для себя сам.

Взгляд Данкана затуманился.

— Буду ли я помнить это место. Оплот, Шванги и…

— Все будешь помнить. Твоя память как бы расслоится на некоторое время, но затем ты вспомнишь все.

На лице Данкана появилось страдальческое выражение, а когда он заговорил, в его голосе зазвучала горечь.

— Так что вы и я — станем товарищами.

Тег точно следовал инструкциям по пробуждению, сохраняя достоинство и повелительные интонации башара.

— Я не особенно-то заинтересован, чтобы стать твоим товарищем, — он устремил испытующий взгляд на лицо Данкана. — Я думаю, вполне возможно, когда-нибудь ты станешь башаром — ты сделан из нужного теста. Но я к тому времени уже давным-давно буду мертв.

— Ты товарищ только башарам?

— Патрин был моим товарищем, а он никогда не поднимался выше командира отряда.

Данкан поглядел в пустую чашку, а затем на Тега.

— Почему ты не закажешь себе что-нибудь выпить? Ты ведь тут тоже как следует поработал.

«Умный вопрос». Не следует недооценивать этого юнца. Он знает, что совместная трапеза — один самых древних ритуалов Союза.

— Запаха твоего питья мне достаточно, — ответил Тег. — Старые воспоминания. Мне они в данный момент не нужны.

— Зачем же тоща ты спустился сюда?

Вот оно — и надежда, и страх, — юношеский голос предательски дрогнул. Он хочет, чтобы Тег сказал что-то особенное.

— Мне нужно тщательно оценить, насколько удаются тебе эти упражнения, — сказал Тег. — Мне необходимо было спуститься сюда и взглянуть на тебя.

— Почему так тщательно?

«Надежда и страх!» Как раз время направить разговор в нужное русло:

— Я никогда прежде не обучал гхолу.

Гхола. Это слово как бы висело между ними среди кухонных запахов, с удалением которых фильтры глоуба не справлялись.

Гхола! Это слово сдобрено пряностью спайса, которым пахло от пустой чашки Данкана. Данкан наклонился вперед, ничего не говоря. Выражение его лица стало жадным. На память Тегу пришло наблюдение Лусиллы: «Он знает, как пользоваться молчанием».

Когда стало ясно, что Тег не станет развивать эту простую мысль, Данкан с разочарованным видом опять откинулся к стене. Левый угол его рта поник, у него стал обиженно-раздраженный вид. Все концентрировалось внутри, как тому и следовало.

— Ты спустился сюда не для того, чтобы побыть одному, — сказал Тег. — Ты спустился сюда, чтобы спрятаться. Ты все еще прячешься, и думаешь, что никто никогда тебя не найдет.