Дюна - Герберт Фрэнк Патрик - Страница 25

— Я могу дать ему три сотни отборных людей, — сказал Халлек. — Куда их направить?

— К главным воротам. Агент Хавата ждет их там.

— Я должен заняться этим немедленно, сир?

— Подожди. Есть еще одно дело. Комендант космодрома под каким-нибудь предлогом задержит здесь челнок до рассвета. Хайлайнер Гильдии, доставивший нас, скоро отбывает, и этот челнок прицепят к грузовому кораблю, который доставит на лайнер груз Пряности.

— Нашей Пряности, милорд?

— Нашей. Но челнок должен забрать с собой и часть дюнмастеров — искателей Пряности, работавших при прежнем режиме. У них есть право уволиться при смене лена, и Арбитр Смены им это разрешил. Это ценные люди, Гурни, их около восьмисот. До того как челнок уйдет, ты должен убедить хотя бы некоторых поступить на службу к нам.

— Сколь сильным должно быть убеждение, сир?

— Мне нужно их добровольное сотрудничество, Гурни. У этих людей есть столь необходимые нам опыт и мастерство. То, что они хотят уехать, свидетельствует лишь, что они — не часть харконненской машины. Хават считает, что среди них могут быть внедренные агенты, но он в каждой тени видит асассинов.

— В свое время Суфир обнаружил некоторые весьма деятельные тени, милорд.

— А некоторые — не обнаружил. Но мне кажется, что для заблаговременного внедрения «ждущих агентов» в эту уезжающую толпу Харконненам потребовалось бы проявить слишком большое для них воображение.

— Возможно, сир. Где эти люди?

— В зале ожидания нижнего яруса. Полагаю, тебе стоит сыграть им мелодию-другую — чтобы размягчить их, а потом можешь включать давление. Можешь предложить квалифицированным высокие посты. Предложи двадцатипроцентное повышение зарплаты.

— И не больше, сир? Я знаю, что Харконнены платят в соответствии с общепринятыми тарифами. И людям с набитыми карманами и с желанием прокатиться… как хотите, сир, но двадцать процентов едва ли покажутся достаточно заманчивыми, чтобы остаться.

Лето нетерпеливо отмахнулся:

— Значит, в особых случаях действуй по собственному усмотрению. Только помни, что казна не бездонна. Держись за двадцать процентов, пока сможешь. Нам особенно нужны меланж-машинисты, меланжеры, предсказатели погоды и все, у кого есть опыт работы в открытой пустыне, — люди дюн.

— Понятно, сир. «С насилием придут они: лицом своим будут они пить, как восточный ветер; и возьмут пленников в песках…»

— Очень трогательная цитата, — сказал герцог. — Передай пока командование над своей шайкой какому-нибудь лейтенанту. Скажи ему, чтобы он дал им краткое наставление по водной дисциплине, а потом уложил спать в казармах, примыкающих к посадочному полю. Персонал космодрома покажет им, куда идти. И не забудь отправить людей к Хавату.

— Три сотни, сир. — Халлек поднял свою сумку. — Куда вам доложить, когда я со всем закончу?

— Найдешь меня в зале совещаний на заседании штаба. Я хочу согласовать новый порядок рассредоточения по планете: первыми выходят части, оснащенные бронетехникой.

Халлек, уже поворачиваясь уходить, остановился и взглянул в глаза Лето:

— Вы ждете настолько серьезных неприятностей, сир? Я думал, здесь есть Арбитр Смены.

— Будут и открытые сражения, и тайные интриги, — сказал герцог. — Крови прольется достаточно, прежде чем мы разберемся со всем этим.

— «И вода, которую возьмешь ты из реки, превратится в кровь на сухой земле», — процитировал Халлек.

Герцог вздохнул:

— Поторопись, Гурни.

— Слушаюсь, милорд. — Шрам искривился от усмешки. — «Вот, как дикий осел в пустыне, иду я к своей работе».

Гурни развернулся, вышел на середину зала, отдал распоряжения и заторопился сквозь толпу.

Лето негромко хмыкнул ему вслед. Халлек не уставал изумлять его — голова, набитая песнями, цитатами, цветистыми фразами… и сердце асассина, когда дело касалось Харконненов.

Потом Лето неторопливо направился к лифту, возвращая салюты небрежным взмахом руки. Среди толпы он узнал человека из Корпуса Пропаганды, остановился, чтобы распорядиться довести до людей, которые привезли на планету своих женщин, что женщины благополучно прибыли и находятся в безопасности и их можно найти там-то и там-то. Остальным же будет интересно узнать, что среди местного населения женщин, кажется, больше, чем мужчин.

Герцог похлопал пропагандиста по руке выше локтя — это служило сигналом, что это сообщение срочное, первоочередное и должно быть передано немедленно. Потом он двинулся дальше, кивая людям, улыбаясь; обменялся шутками с младшим офицером.

Командующий всегда должен выглядеть уверенно, подумал он. Вера всех подчиненных возложена на твои плечи, и даже если ты в критическом положении, все равно никогда нельзя показывать этого.

Он облегченно вздохнул, когда лифт проглотил его и он смог повернуться, и перед ним были лишь безразличные ко всему двери.

Они пытались убить моего сына!

~ ~ ~

— Вся теория ведения войны — это рассчитанный риск, — сказал герцог, — но когда приходится рисковать своей собственной семьей, элемент расчета растворяется в… других вещах.

Он понимал, что недостаточно сдерживает свой гнев, и, чтобы успокоиться, повернулся, широкими шагами прошелся вдоль всего длинного Стола, туда и обратно.

Герцог и Пауль остались одни в комнате совещаний космопорта. В этой большой гулкой комнате не было ничего, кроме длинного стола, старомодных трехногих стульев, стенда для карт и проектора. Пауль сидел за столом рядом со стендом. Он рассказал отцу о происшествии с охотником-искателем и о том, что возможно предательство.

Герцог остановился напротив Пауля, ударил кулаком по столу:

— Хават утверждал, что дом безопасен!!! Пауль нерешительно сказал:

— Я тоже сначала рассердился. И считал Хавата виновным. Но нападение было совершено из-за пределов дома. Оно было простым, ловким и прямым. И достигло бы успеха, если бы не тренинг, полученный мной от тебя и от многих других — и от Хавата в том числе.

— Ты его оправдываешь? — требовательно спросил герцог.

— Да.

— Он постарел. Вот в чем дело. Ему пора…

— У него огромный опыт, — возразил Пауль. — Скажи, сколько ошибок Хавата ты можешь припомнить?

— Это я должен был бы защищать его, — сказал герцог. — А не ты.

Пауль улыбнулся.

Лето сел во главе стола и накрыл своей рукой руку сына:

— За последнее время ты стал… взрослым, сын. — Герцог убрал руку. — И это меня радует. — Герцог скопировал улыбку сына. — Хават будет казниться. Он будет гневаться на себя намного сильнее, чем могли бы мы с тобой вместе!

Пауль смотрел на потемневшие окна, частично загороженные стендом, вглядывался в ночную тьму. Огни комнаты отражались в ограждении балкона. Он заметил движение и разглядел фигуру охранника в мундире Атрейдесов. Потом Пауль посмотрел на белую стену за спиной отца, потом вниз — на блестящую поверхность стола — и заметил, что его собственные руки сжаты в кулаки.

Дверь в дальнем конце комнаты, лицом к которой сидел герцог, с шумом распахнулась. Вошел Хават, выглядевший старше и суровее, чем когда-либо прежде; Он прошел мимо всего стола и встал «смирно» напротив Лето.

— Милорд, — произнес он, глядя в какую-то точку поверх головы герцога, — я только что узнал о своем провале. Поэтому я прошу вас об отста…