История первой любви - Гербер Джина - Страница 32

— Я никогда не сомневался в твоих способностях, — серьезно произнес он. — Ведь ты со мной так замечательно занималась.

Старая боль вновь шевельнулась в ее сердце, напомнив, что их общение закончилось для нее трагедией.

— По крайней мере, заниматься с Джеффом не так рискованно. Он же не уйдет и не женится, едва я к нему привяжусь.

Билл отпустил ее руку и, широко раскрыв глаза, молча уставился на нее. Не в силах выдержать его прямой взгляд, Стеф отвернулась. Дура, ругнула она себя, зачем тебе нужно было это говорить?

Билл осторожно взял ее за подбородок и повернул к себе.

— Я не знал, что ты тогда привязалась ко мне.

Стеф невесело усмехнулась.

— Перестань, Билл. Когда мы были вместе, я готова была идти за тобой хоть на край света. Не мог же ты быть настолько слеп, чтобы не заметить.

Стеф увидела, как судорожно дернулся кадык Билла. А когда подняла глаза, прочла в его взгляде, полном безысходной тоски, историю долгих лет одиночества, безнадежного ожидания и запоздалого раскаяния.

— Наверное, я был слишком поглощен своим горем, — тихо произнес Билл. — Когда я узнал о беременности Оттилии, то решил, что наши с тобой отношения — это еще одна потеря в моей жизни. Хотел позвонить, но узнал, что уже поползли сплетни. Я не смог бы вынести твоего отвращения.

Стеф положила ножи и вилки на стопку тарелок и понесла все к мойке.

— Билл, это были не сплетни, а правда. Он забрал у нее из рук посуду и сам поставил в мойку.

— Да оставь же ты эти тарелки. Просто стой и смотри на меня.

Стеф решила ни за что не плакать и ни в чем его не упрекать, как это она мысленно делала тысячи раз, когда ее голова не была занята воспоминаниями о божественной ночи, когда он обнимал и целовал ее. Она ведь уже не девочка, а взрослая женщина, и должна уметь переносить боль.

— Ничего, ничего, все нормально, — она старалась говорить как можно спокойней. — Я действительно больше не хотела возвращаться к этому, оно как-то само получилось.

Стеф попыталась отвернуться, но он удержал, положив руки ей на талию.

— Но все-таки ты это сделала, и я благодарен тебе. Я часто спрашивал себя, могло ли все быть иначе? И что было бы, если б мы продолжали…

Она повернулась к мойке и включила воду, но Билл тут же завернул кран.

— Постой, пожалуйста, на месте. И смотри на меня, — свистящим шепотом попросил он.

Зная, как сожмется ее сердце, если она его послушает, Стеф, тем не менее, посмотрела ему прямо в глаза. Большим пальцем правой руки Билл осторожно прикоснулся к ее губам.

— Когда мне было семнадцать лет, мы с одноклассниками в первый день учебного года стояли у раздевалки. Как всегда, мы рассматривали девочек, обсуждали новеньких и тех, кто за лето вырос и похорошел. Я тогда, помню, пялил глаза на какую-то пышную блондиночку с крупным бюстом, и вдруг вошла ты… — Он перевел дыхание и ласково погладил ее по щеке. — С этого мгновения я больше не видел вокруг себя никого. Словно оглушенный, я смотрел, как ты идешь через холл, и каждое твое движение казалось мне верхом совершенства. А потом ты улыбнулась… — Билл вздохнул так, будто это случилось только что. — И я больше не мог думать ни о ком. Весь тот учебным год и половину следующего я искал повод, чтобы видеть тебя чаще.

Стеф подавила тоскливый вздох. Ее глаза наполнились слезами.

— Должно быть, потом тебе пришлось во мне разочароваться. Ты поцеловал меня в один прекрасный вечер, а назавтра женился на другой.

Билл протестующе замотал головой.

— Нет, Стеф, нет!.. Поверь, мне этого совсем не хотелось. В тот вечер, когда я пришел от тебя, я был на седьмом небе от счастья. Но тут позвонила Оттилия и объявила, что ждет от меня ребенка. Я встречался с ней еще до того, как стал ходить к тебе.

Гримаса страдания исказила черты его лица. Билл поднял глаза к потолку, стараясь восстановить прошлое в деталях.

— Оттилия с подружками тайком ходили ко мне заниматься любовью. В школе они делали вид, что меня не замечают. Общение со мной могло повредить их репутации. Но после уроков они бежали ко мне со всех ног. Видимо, то, что они занимались сексом с самым отъявленным хулиганом школы, добавляло остроты их ощущениям. Я давал им то, что они хотели, потому что таким образом ставил себя на один уровень с этими богатыми гордячками. Я чувствовал, что ничем не хуже и даже лучше их дружков, всех этих прыщавых хлыщей, вроде Дориана Фитцпатрика. С ним Оттилия ходила на вечеринки, а отдаваться предпочитала мне. Пока Стеф слушала его исповедь, ей казалось, что сердце ее сейчас разорвется от боли. Раздражение и злость вновь наполнили душу.

— Билл, но ведь я же была другой, — выдавила она из себя, едва сдерживая рыдания.

Он грустно усмехнулся.

— Господи, конечно же, другой. Ты ничуть не походила на них и не побоялась бы показаться со мной на людях. Ты по-настоящему помогла мне почувствовать себя полноценным человеком. Я на всю жизнь благодарен тебе за это.

У Стеф перехватило дыхание, а в ее ответе невольно прозвучал горький сарказм:

— Перестань, Билл. Ты ведь женился на Оттилии.

— У нее должен был родиться мой сын. Но вообще-то я был дурак. Полный дурак. — Он яростно потер подбородок. — Наш брак был чистой формальностью. Но видит Бог, я старался, как мог, сохранить семью. А она… она не была тобой и по-прежнему воспринимала меня как человека низшего сорта.

Слеза, сорвавшись, сбежала вниз по ее щеке, оставляя за собой блестящую дорожку. Стеф подняла руку и прикоснулась к лицу Билла. Несмотря ни на что, она поняла, что уже простила его, простила за все те страдания, которые ему пришлось пережить за долгие годы, потерянные для них обоих. В конце концов, ему же пришлось тяжелее, чем ей.

— Для меня Билл Уиндхем всегда был достаточно хорош… — прошептала Стеф сквозь слезы.

Ее голос осекся, потому что Билл медленно наклонился к ней и припал губами к ее губам. Она почувствовала, как ослабли у нее колени и кровь застучала в висках. А в голове, не переставая, крутились проклятые вопросы, ответа на которые она не знала. Неужели нельзя было уклониться и от сегодняшнего ужина? — спрашивала себя Стеф. Почему она не отказалась? Почему так и не смогла забыть его за все эти годы?

И чем дольше длился этот поцелуй, тем больше она задавала себе вопросов. Почему он не смог сразу оценить себя по достоинству и отказаться от утех с богатенькими девчонками? Почему не встретил ее раньше и в тот вечер не остался у нее до утра? Почему все сложилось именно так, а не иначе? Она чувствовала, как к горлу подступают рыдания. Стеф положила ему руки на грудь, чтобы оттолкнуть от себя, но не смогла этого сделать.

Поцелуй закончился, но Билл не отпускал ее. Он обхватил голову Стеф обеими руками и прижался к ее лбу своим.

— Прости меня, прости!.. — шептал он. Стеф высвободила голову и положила ее к нему на грудь.

— За что? — еле слышно выдохнула она.

— За всю ту боль, которую я тебе причинил. Но ведь еще не поздно начать все сначала.

Стеф внимательно посмотрела на него, ощущая, как в груди растет смятение. Нет, это невозможно, говорил ее внутренний голос. После развода прошло еще слишком мало времени, и ей не хочется вновь зависеть от кого-нибудь. Надо сначала вновь научиться самой твердо стоять на ногах, не надеясь ни на кого.

— Я не знаю. — прошептала она. — Я пока ничего не знаю.

— Зато я знаю, — твердо произнес Билл. — Никогда еще в жизни я не был так уверен.

— А я никогда еще не была в такой растерянности, — призналась Стеф. — Прости, но мне пора.

— Не уходи, пожалуйста.

Стеф заставила себя направиться к двери.

— Я должна идти, — сказала она, обернувшись. — Мне надо подумать.

Билл пошел проводить ее.

— Ну, если ты будешь думать обо мне, тогда пожалуйста, — согласился он.

Стеф, выйдя из дома, поняла, что выбора у нее нет. Она его сделала тринадцать лет назад. Билл Уиндхем стал неотъемлемой частью ее души, и Стеф совсем не была уверена, что теперь у нее хватит сил вычеркнуть его из своей жизни.