Прикладная философия - Герасимов Георгий Михайлович - Страница 52

Любое реагирование на изменение рыночной ситуации предпринимателем состоит, во-первых, из его работы, затрат времени, энергии, сил, нервных нагрузок, связанных с возможным риском, во-вторых, из сделанных затрат на перестройку своего бизнеса. Компенсацией всех этих затрат должна стать получаемая прибыль. Если ее не получается, то у предпринимателя и не будет стимула реагировать на меняющуюся рыночную ситуацию, не будет и регулирования экономики. Чем большая доля прибыли будет оставаться предпринимателю, тем лучше будут регулирующие свойства рынка, тем он будет идеальнее, тем быстрее предприниматель будет реагировать на самые минимальные изменения рыночной ситуации.

Основная цель организации рыночного общества – оставить предпринимателю, т. е. тому кто реагирует на изменение экономической ситуации, как можно большую долю прибыли. Именно это делает рынок работоспособным, т. е. автоматически регулирующим экономику общества. Вся организация рыночных обществ состоит в умении минимизировать обобщенные налоги, чтобы больше оставалось предпринимателю. Весь комплекс буржуазных норм и демократических свобод, уровня налогов, гражданское, уголовное, уголовно-процессуальное право и т. д. все это только элементы настроенные и самонастраивающиеся на то, чтобы сделать рынок как можно более идеальным, т. е. с минимальными обобщенными налогами на предпринимателя.

История и экономическая эффективность

Крайней альтернативой подобной организации общества будет иная, с полностью устраненными элементами саморегуляции. Во-первых, жесткая невыборная власть, во-вторых, отсутствие каких-то свобод и прав человека, в-третьих, жесткие фиксированные цены или даже пайковая распределительная система. Варианты такой системы опробовались в двадцатом веке в России, Китае и еще ряде социалистических государств Востока. В принципе такая тоталитарная система тоже ориентирована на минимизацию потерь, т. е. обобщенных налогов, но в условиях войны, а не мирной жизни. Во время войны, когда потери идут на уровне множества человеческих жизней, разрушения и отбирания друг у друга целых экономических регионов и т. д. учет экономических интересов индивидуума не оправдан. Чтобы система эффективно работала интерес индивидуума должен быть на уровне его физического выживания, т. е. жесткий диктат системы с ответственностью индивидуума по законам военного времени, чуть что не так – трибунал. Выборность власти это тоже слабость и элемент повышенного риска в случае войны. Работа карательных органов с явным перебором, это тоже экономически оправдано. Грубо говоря, арифметика такая. Если эффективно работающий шпион может нанести военный ущерб в размере десяти тысяч человек, то с точки зрения системы оправдано на всякий случай убрать (отправить в лагерь) сотню подозреваемых, в которую этот шпион наверняка входит, и так спасти десять тысяч. При более или менее равном техническом уровне и обеспечении ресурсами, у демократической системы в принципе нет шансов при военном столкновении с тоталитарной, и наоборот, у тоталитарной нет ни малейших шансов в длительном мирном экономическом соревновании с демократической. Каждая из них ориентирована на наибольшую эффективность, т. е. минимальные потери, в области деятельности, для которой она предназначена. В истории бывали смешанные варианты, которые брали часть элементов от демократического общества, часть от тоталитарного. Соответственно, этот промежуточный вариант использовал свойства двух систем, но эффект получался частичный, поскольку не достигалась минимизация обобщенных налогов ни в случае войны ни в случае мира, но система становилась относительно конкурентоспособной с предельными вариантами. С учетом изложенного можно вновь вернуться к исторической теме.

Первоначально города-государства возникают стихийно, т. е. демократически на добровольной основе. Это соответствует демократическом обществу с минимизированными обобщенными налогами для мирного существования. Такой стихийный механизм формирования первой государственности естественен, и потому его работоспособность не вызывает сомнений. Для сравнения рассмотрим механизм возникновения государственности в результате прямого насилия, когда малая группа людей силой захватывает власть в малом сообществе, навязывая свою волю большинству силой оружия. Такой механизм к качестве основного предлагает нам традиционная история. В принципе он имеет право на существование, однако такое сообщество не будет устойчивым. Во-первых, оно оказывается не готово к войне, поскольку в нем будут очень сильны внутренние противоречия, которые не позволят в случае необходимости вооружить все население сообщества, да и отлучаться правящей верхушке для ведения войны на чужой территории тоже становится рискованно. Во-вторых, такое сообщество не готово и к мирному экономическому соревнованию с соседним сообществом, рассчитанным на мир. Обобщенные налоги в демократическом обществе будут меньше, т. е. себестоимость товаров ниже. Экономический спор насильственное общество проиграет мирному соседу сначала экономически, потом демографически, а в дальнейшем и технически. Таким образом, этот механизм возникновения государственности реально оказывается неработоспособным. Цивилизация, государственность стихийно могла возникать только на основе добровольности.

Экономических стимулов у первых городов для ухода от демократии нет, такая система наиболее рациональна для них. Особенности возникают у городов, расположенных в зоне обитания кочевников. При соизмеримой численности города и крупного рода для безопасности города возникает определенная угроза, что заставляет городское сообщество частично уходить от демократии. Сообщество перестраивается так, чтобы по возможности минимизировать потери и в случае военного столкновения. Рынок сохраняется, чтобы в экономическом соревновании (а оно постоянно идет через торговлю) остаться на плаву, но власть постепенно узурпируется князьями и начинает передаваться по наследству. Обобщенные налоги возрастают, абсолютная власть князя дороже. Такое полутоталитарное сообщество будет иметь тенденцию к экономическому отставанию от демократического, однако для возникновения реального экономического разрыва, в технических условиях древности, нужны времена порядка смены нескольких поколений. За меньшие времена оно успевает организоваться для войны, создать армию и военным путем подчинить себе демократические сообщества, обложив их данью.

В результате завоевания возникает общество, в котором власть держится на прямом насилии. Выше я утверждал, что подобная система оказывается неустойчивой для малых сообществ. Здесь тоже будет неустойчивость, однако картина несколько иная. Во-первых, такая система не будет экономически соревноваться с демократическими сообществами, поскольку их просто не осталось, их все покорили и обложили данью. Во-вторых, такая система гораздо лучше защищена и от бунта, который в малом сообществе организуется существенно проще, а здесь при том же соотношении угнетателей и угнетенных, но общей численности во много раз больше, угнетенным организоваться становится существенно сложнее, в то время как угнетатели изначально хорошо организованы в военном отношении. Но все же элемент риска, связанный с бунтом присутствует. Поэтому через времена порядка смены нескольких поколений, угнетенные колонии организуются по образу и подобию угнетателей. Наместники угнетателей превращаются в местных королей, военно-технические и организационные элементы тоже полностью усваиваются, система частично перестраивается на режим минимизации обобщенных налогов в случае войны. Когда в метрополии возникает дезорганизующая смута, случается бунт, который завершается победой колоний. Неустойчивость проявляется и приводит к развалу системы за времена жизни нескольких поколений. Это то эффективное время, которое потребовалось колониям для организации бунта. В малом сообществе, построенном на прямом насилии, это произошло бы гораздо быстрее.

Освободившись от власти монгольской империи государства Западной Европы по мере возможности начинают возвращаться к демократии, чтобы уменьшить обобщенные налоги. Местная королевская власть и система организации общества, которая в значительной степени была ориентирована на уменьшение обобщенных налогов в случае войны, перестают быть нужными. Общества возвращаются к демократическому устройству, минимизирующему обобщенные налоги в условиях мирного существования.