Цикада и сверчок (сборник) - Кавабата Ясунари - Страница 123

И теперь уже нетрудно вообразить, как на следующее утро девушка проходит мимо храма, а к ней со всех ног бросается ее вчерашний спаситель. Но на сей раз она не убегает. Она улыбается и с достоинством покидает место действия. Дойдя до театра, она говорит в раздевалке: «Дорогие коллеги! Берегите любовные записочки, не выбрасывайте их в мусорные корзины! И давайте передадим это важное с точки зрения общественной морали сообщение в другие театры».

Что ж, ее поведение заслуживает того, чтобы ее признали за великую балерину.

Пудра и бензин

1

Запах пудры бьет в ноздри… Завороженные лица у сцены. Но пудра – это не только запах. Пять десятков танцовщиц роняют со своих обнаженных тел какую-то цветочную пыльцу. Юпитеры. В их свете танцует пыль. Неужели это и вправду пудра?

Харуёси задирает голову, чтобы оглядеть танцовщиц – от пояса до лиц. Его ноздри и легкие забиты пудрой. Клубы пудры по пути к его легким превращаются в голубоватую бензиновую дымку.

Харуёси – молоденький водитель такси. Проезд в нем в любой конец стоит одну иену. Он никогда не ездит по улицам в поисках пассажиров. Его машина слишком обшарпана для того, чтобы хоть кто-то из случайных прохожих пожелал бы сесть в нее. Поэтому-то он всегда поджидает клиентов здесь, перед кинотеатром, в котором показывают ревю.

В зале – тысяча двести человек. Мало кто из них знает, что это такое – запах пудры. Только тот, кто мостится – словно ящерица – перед самой сценой. Харуёси здесь уже в сотый раз. И оттого ему становится тошно уже в сотый раз.

2

Клиенты Харуёси – это сплошь его знакомые артисты из квартала Асакуса. Дикторы немых фильмов, комики, рассказчики, флейтисты… Харуёси берет с них меньше положенной иены.

В Асакуса таких такси – пять или шесть.

Вот комик показывает фокус – достает одну за другой салфетки из котелка. И тут оказывается, что в маленьком кошелечке, где они на самом деле и должны быть, этих салфеток не оказывается. «Извиняюсь, уважаемая публика».

Большинство клиентов Харуёси именно таковы.

Таксист Харуёси – большой любитель комиков. «Тут у меня одна подружка есть. Вот мы с ней и выступаем. Хочу с ней на стареньком „фордике“ по стране покуролесить. Ну там, на праздниках разных выступать станем. Успех будет оглушительный. И в газетах про нас напишут. Годик поездим и сюда вернемся. Свой театр сделаем».

Харуёси денежки зарабатывал еще и тем, что состоял при актерах посыльным. Ну и шпионил еще. Ну там, о заезжих гастролерах подноготную выведывал.

3

Весенний дождичек. Асфальт блестит.

Вот идет дочка исполнителя народных песен. Сандалии сняла, легкое пальтецо в горошек. Она идет по противоположной стороне улицы. В некотором отдалении шествует женщина с ребенком на руках.

Автомобиль догоняет девушку. Харуёси выпрыгивает на мостовую.

– Госпожа Коматиё! Зонтика у меня нет, но может, в машину пожалуете?

– Ну что ж, пожалуй.

Она садится, но такси не трогается с места.

– Почему не едем?

– Ждать не будем?

Девушка заливается краской. Харуёси рвет с места.

– Я вас с другой стороны улицы приметил.

– Неужели?

– Думаю, замочит младенца, вот и подъехал.

– Давай я слезу.

– О чем это вы?

– Понимаешь, приходится младенца прятать. Артистам дети не положены. Я всегда сначала чуть подальше от парка отойду, а потом мы вместе возвращаемся.

– С кем, с нянькой? Ей, наверное, уже за сорок будет.

– У нее такое условие было – только на полный день. А у меня денег столько ей платить нет. Мне нужна нянька только на время выступления. Нет ли у тебя кого-нибудь на примете?

– Чтобы сдавать ей ребенка на это время, так?

– Знаешь, как тяжело. Я как голосом повыше возьму, молоко так и закапает. Конечно, напряжешься там внутри вся. От молока вся мокрая. И одежда пачкается.

– Ладно, поищу няньку. Здесь вокруг по саду столько дамочек целый день болтается. Все равно им делать нечего.

– Да уж постарайся, пожалуйста.

4

Киоски и прилавки. Толпятся люди. Главная аллея парка. На лужайке, окруженной задами киосков – пятеро мужчин. С ними – две девочки. Или девушки?

Если встать на цыпочки и окинуть взглядом пространство за киосками, увидишь их жизнь. Впрочем, что там увидишь? Кто-то прислонился к дереву, кто-то сидит на земле. Слоняются по закусочным театриков, выпрашивают объедки. Других занятий у них нет.

А покупатели этих киосков… Нет, это не зрители зала на 1200 мест. Но это и не те «ящерицы», что лежат возле сцены и знают про жизнь, что идет за киосками.

Им становятся известны запахи и позанятнее, чем аромат пудры.

Вот от этой девочки исходит запах вовсе не театральной пудры. Она не роняет благоуханной цветочной пыльцы, подобно танцовщице. Она пахнет землей. Эта земля еще не превратилась в грязь – девочка стала бродяжкой слишком недавно. Рукава ее вполне приличного кимоно только-только тронуты ночными росами. Пояс еще не потерял первоначальной желтизны. Коса до плеч.

В толпе нет людей более одиноких, чем эти мужчины и девочки.

5

Вот с одной из таких девочек и отправился Харуёси, чтобы надышаться пудрой, сыпящейся с юных танцовщиц. Посреди воплей джаза девочка заснула.

– Что, так спать хочется?

– Угу.

– Хочешь, я отведу тебя в такое место, где ты сможешь как следует выспаться?

– Неужели в гостиницу отведешь?

Харуёси положил ее спать в своем автомобиле.

– И почему ты отсюда не сбежишь?

– А как я, по-твоему, это сделаю?

– А чем ты занимаешься?

– Днем ничего не делаю. А твоя машина всегда здесь стоит? Можно я к тебе буду спать приходить?

– А ты хотела бы стать такой же, как эти танцовщицы?

– А чем это лучше?

Эту-то девочку Харуёси и определил в няньки к Коматиё.

6

Коматиё отправилась на гастроли. Девочка, на которую был оставлен ребенок, пришла к Харуёси в слезах. Она вспомнила, что умеет плакать. Она уже так привыкла быть одной, а тут ребенок заставил ее вернуться к жизни.

Что мог предложить ей в утешение Харуёси? Только посадить в свой автомобиль и покружить по улицам. Но ему вскоре пришлось вспомнить, что бензин на исходе. Он остановился у заправки возле железнодорожного моста. Она была похожа на желтый ящик. Продавщица была накрашена. Позади ящика был каменный забор, а за забором – плоское пространство асфальта, под которым хранился бензин.

– У тебя деньги-то есть? – шепотом спросил он девочку. Она мотнула головой. Тогда он почесал в затылке и зашел на заправку.

– Слышь, сестричка, может, отольешь в долг немного?

– О чем ты? Если б я тебя знала, тогда другое дело. А ты даже не взрослый. И вообще, у нас здесь как в телефонной будке: опустил монетку, тогда и разговаривай.

– Ну и что мне теперь делать?

– Есть здесь один нехороший человек. Вот у него и попроси.

– Ну что, пойдем попросим? – спросил Харуёси.

По возвращении на бензоколонку девочка заплатила за бензин.

Огни парка Уэно уже погасли, они были вдвоем в машине с потушенными фарами. Именно тогда их и застукал полицейский.

7

Старенький «фордик» Харуёси рассыпался на части. А ту девушку, что гнездилась в парке, у него отобрали. Так случается в мире мужчин.

Девушка очутилась в колонии для малолетних. Водитель стал учеником у комика.

Между парком и колонией существовала постоянная связь. Стало известно, что девушка родила ребенка. Говорили, что, как только где-то пахло бензином, она всегда вспоминала Харуёси. А куда потом подевался он сам, то неизвестно.