Эхо Великой Песни - Геммел Дэвид - Страница 39

Одетая в новое пышное платье из блестящего белого атласа, она встретилась с подвижником-маршалом. Он показался ей умным человеком, хорошо воспитанным и чутким.

Она устроила ему такой же полет, как подвижнику Ро. Он видел тридцать золотых кораблей и высчитал, что они придут в Эгару через двадцать четыре часа.

Он подробно расспросил ее о том, что она может, и пожелал узнать, не подвергалась ли она лечению с помощь кристалла.

Софарита лгать не умела, хотя и знала, что Вирук, исцелив ее от рака, нарушил закон.

— Да, — сказала она. — Я умирала, и один аватар меня вылечил. Больше я ничего не скажу.

Раэль кивнул, как бы понимая ее сдержанность. Софарита читала его мысли без труда, но они не представляли для нее интереса. Он все время думал о золотых кораблях и о том, как с ними быть. Но потом сквозь эти мысли пробилась еще одна, окрашенная страхом.

Кристальная одержимость!

Софарита уловила образ молодой девушки, которая медленно превращалась в стекло, претерпевая холодную, ломкую агонию. Она почувствовала боль Раэля и отошла, оставив маршала наедине с его горем.

Вернувшись к настоящему, она захотела узнать, как идут дебаты, прошла сквозь стену и повисла над столом заседаний.

Подвижник-маршал, с короткими синими волосами и проницательным взглядом, сидел во главе стола и вместе с двадцатью другими слушал огромного, как гора, толстяка. Толстяк был весь в золоте: на жирных пальцах перстни, на оплывшей шее массивный обруч. Бледный Ро казался рассерженным; человек с ястребиным лицом, сидящий с ним рядом, силился удержать на губах улыбку. Толстяк продолжал свою речь, и Ро вдруг вскочил на ноги, стал трясти указательным пальцем и что-то кричать. Софарита, желая узнать, в чем дело, осторожно приоткрыла слух.

— ..безумие! Вы что, окончательно свихнулись, Капришан?

— Я-то нет, а вы да, — отвечал толстяк. — О чем вы только думаете, Ро? Вагары существуют, чтобы служить нам.

Такова воля Истока. Оставлять в живых ту, что может объявить всем вагарам, будто они ничем не отличаются от нас! Такое решение, друзья мои, было бы началом нашего конца. Я за то, чтобы немедленно умертвить эту женщину!

Он сел, и маршал дал слово Ро, Маленький подвижник потеребил свою синюю бородку и начал, все еще с трудом себя сдерживая:

— Друзья, мы переживаем отчаянные времена. Я видел врага, и он могуч. Тридцать кораблей движутся сюда, другие уже причалили на дальнем юге. С помощью Софариты мы сможем наблюдать за пришельцами — возможно, нам удастся даже подслушать их и перехитрить. Без нее их планы остаются для нас загадкой. Продолжать говорить о подавлении вагаров в такое время бессмысленно. Когда дому угрожает лавина, окномоев не нанимают.

Человек с ястребиным лицом поднял руку, и подвижник-маршал сказал:

— Вам слово, кузен Никлин.

Ро сел, и Никлин начал:

— В рассуждениях подвижника Ро содержится одна коренная ошибка. Мы не знаем, что представляют собой пришельцы: грозную лавину или благодатный дождь. Они аватары, как и мы. Быть может, мы присутствуем при рассвете новой эры нашего величия. Пока они не прибудут и не выразят ясно своих намерений, мы не можем судить их. Мы знаем только, что они обладают энергией, позволившей им избежать мировой катастрофы. Наши объединенные знания обеспечили бы нам великие возможности в будущем, но это уже другой вопрос.

Сегодня мы решаем, как быть с молодой вагаркой, наделенной силой, которой мы сами больше не обладаем. Капришан совершенно прав, указывая, какое влияние может иметь подобный пример на подвластных нам вагаров. Какое будущее нас ждет, если эта женщина — в маловероятном случае войны с пришельцами — поможет нам одержать победу? Если представительница низшей расы спасет аватаров, с какой стати эта раса будет и далее подчиняться нам? Я поддерживаю Капришана.

Женщину следует подвергнуть полной вытяжке.

Ро снова вскочил с места:

— Я взываю к вам, подвижник-маршал! Вы видели, на что она способна, и видели, как силен враг. Это военный вопрос, который нельзя решать голосованием.

Раэль помолчал немного и тоже встал.

— Власть нам обеспечивает смесь страха, почтения и корысти. Вагары знают силу нашего оружия и знают, что мы почти бессмертны. Им также известно, что наше правление в пяти городах обеспечивает им сытную еду, хорошие заработки и недоступный в других местах уровень жизни. Три эти составляющие — страх, почтение и корысть — связаны неразрывно, они восстанут и сметут нас. Так вот: если они увидят, что одна из их женщин может то, чего не можем мы, их почтение к нам ослабнет, и они начнут спрашивать себя, надо ли нас бояться. Я согласен с заявлением подвижника Ро. Эта женщина может стать для нас мощным оружием. Но я вынужден согласиться с подвижниками Капришаном и Никлином в том, что в наших интересах немедленно предать ее смерти.

Софарита, охваченная холодным гневом, вернулась в свое тело и открыла глаза. Руки у нее дрожали от сдерживаемой ярости.

— Я ухожу, — сказала она глядящим на нее часовым и направилась к двери.

Один солдат загородил ей дорогу — тот, который представлял ее обнаженной в постели с собой. Он схватил ее за руку, но его пальцы сломались все разом. С криком он схватился другой рукой за кинжал в бронзовых ножнах, и обе его ноги переломились у самого бедра. Другой солдат бросился к Софарите. Она, повернувшись к нему, вскинула руку, и он застыл, точно наткнулся на стену.

— Никто из вас, синеволосых, больше ко мне не прикоснется, — проговорила она.

Он пытался двинуться с места, но не мог.

Двери в Зал Совета распахнулись. Оттуда выбежал подвижник-маршал, за ним Ро и еще несколько советников.

— Глупцы! — бросила им Софарита. — Я предложила вам помощь, а вы хотите убить меня. Ро сказал верно: вам грозит самая большая опасность за всю вашу жизнь. Эти пришельцы, алмеки, будут вести себя точно так же, как и вы. Задумайтесь над этим, глупцы. Я, имея силу, пришла к вам, и что же вы сделали? Встретили меня с распростертыми объятиями и попросили стать вашим другом? Нет, вы вознамерились убить меня. Точно так же поступят алмеки. Вы скажете им: «Мы столь же сильны, как и вы», и они увидят, что это правда, и захотят уничтожить вас. «Да, они сильны, — скажут они, — но ведь они не алмеки». — Софарита взглянула в глаза подвижнику-маршалу:

— Ты знаешь, что я говорю правду. Я читаю это в твоих мыслях. А ты, — указала она пальцем на Никлина, — ты хочешь убить меня лишь затем, чтобы позлить подвижника Ро. Это делает тебя вдвойне дураком.

Знайте, что я могла бы убить вас всех, но не стану. Это сделают алмеки. — Она снова повернулась а Раэлю:

— Ты говорил о почтении и страхе. Почтения я к тебе не питаю, а что до страха, то говорю тебе: бойся меня!

Часовой с поломанными костями исходил криком. Его ноги неестественно вывернулись, и бедренная кость проткнула кожу.

Кровь промочила его штаны и толстый зеленый ковер под ним.

Софарита повернулась спиной к безмолвствующим советникам и вышла вон.

Раэль опомнился первым. Он пересек переднюю, взбежал по лестнице на галерею, открыл дверь в дальнем ее конце и очутился на крыше. Там стоял часовой-аватар.

— Дай мне свой лук! — Раэль выхватил оружие у изумленного солдата.

Собрав все внимание, он связал свое сознание с луком и вызвал к жизни световые струны. На широком проспекте внизу показалась крошечная женская фигурка в белом платье, и Раэль взял ее на прицел.

— Не надо, Раэль! — крикнул, выбежав на крышу, Ро.

Маршал дрогнул и тут же прицелился снова, но женщина уже смешалась с толпой, и он потерял ее из виду.

— Да понимаете ли вы, что она собой представляет? — повернулся он к Ро, стараясь подавить гнев.

— Да. Наш шанс на выживание, — отрезал тот. — Она права, и вы это знаете. Алмеки плывут сюда не с миром — они хотят завоевать нас. Никто не станет посылать тридцать военных кораблей ради мирных переговоров.

— Я говорю не об алмеках, Ро, а о ней. Разве вы не видите, что она такое и чем может стать?