Великое заклятие - Геммел Дэвид - Страница 25

Ульменета достала из ящика стола овальное зеркальце в серебряной оправе. Годами она избегала зеркал, не желая видеть собственного обрюзгшего лица. Но теперь она смотрела не на него, а в глубину своих серых глаз, вспоминая девочку, бегавшую по горным тропкам, – девочку, которой двигала радость, а не страх.

Успокоившись и придя к решению, она спрятала зеркало. Для начала нужно поделиться с Аксианой своими открытиями относительно Дагориана. Офицер ни в чем не виновен, а подлинный злодей, несомненно, Калижкан. Нет, неправда, внезапно поняла Ульменета. Калижкан мертв! Кто-то овладел его телом – кто-то достаточно могущественный, чтобы очаровывать каждого, кто общается с ним.

Но если она расскажет Аксиане эту простую истину, та сочтет ее безумной. Как убедить королеву, что ей грозит страшная опасность?

Наказав себе быть осторожной, она уже собралась отправиться к Аксиане, но тут к ней постучалась служанка.

– Что тебе, девочка? – спросила ее Ульменета.

– Королева велела вам уложить свои вещи, чтобы утром их могли отправить в дом Калижкана.

– Королева сейчас у себя? – не выдавая своего волнения, спросила Ульменета.

– Нет, госпожа, она уже уехала. С господином Калижканом.

К середине второго дня голод пересилил в Дагориане осторожность. Оставив саблю и спрятав под лохмотьями нищего охотничий нож, он отважился выйти на рынок. Солнце светило ярко, и на площади было полно народу. Дагориан пробрался к мясному лотку, где на вертеле над жаровней жарилась говядина. Мясник посмотрел на него подозрительно, но за два медяка подал несколько толстых ломтей мяса на деревянной тарелке. Упиваясь божественным ароматом, Дагориан подул на горячую мякоть и отломил кусочек. Сок побежал по его заросшему щетиной подбородку.

– Вкусно? – смягчился повар.

– Лучше не бывает!

В дальнем конце площади возникла какая-то сутолока. Дагориан испугался, что это пришли за ним, и приготовился бежать. Но нет: по толпе, как огонь по сухой траве, распространялась какая-то весть. Старик, протолкавшись к их ларьку, сказал повару:

– Армия разбита, король погиб.

– Что? Значит, кадийцы идут сюда?

– Нет, принц Маликада, похоже, оттеснил их обратно за реку. Но дренаи все полегли.

Вокруг Дагориана кипела взволнованная толпа. Неужели Сканда на самом деле убит? Невероятно.

Утолившему голод Дагориану стало тошно от беспокойства, и он ушел.

Люди обменивались мнениями, предполагали, недоумевали. Как Маликаде удалось оттеснить кадийцев? Как случилось, что все дренаи погибли, а силы Маликады уцелели? Дагориан, хотя и не по своей воле, был солдатом и потому знал ответ.

Измена. Короля предали.

С тяжелым сердцем вернулся он в дом гадалки и повалился на стул.

Ему вспомнился сон, который он видел. Два короля убиты, а третьему, еще не родившемуся, грозит смертельная опасность.

Что же делать? Он один здесь, в этом враждебном городе. Как ему добраться до королевы? А если даже и доберется – как убедить ее, что она в опасности? Он помнил, как пытался поделиться с Зани своими страхами относительно Калижкана: маленький вентриец тут же накинулся на него с упреками. Чародей, пожалуй, самый почитаемый в городе человек, известный своими добрыми делами.

Отец часто говаривал: «Если у человека чирей на заднице, ногу резать бесполезно».

Дагориан опоясался саблей и вышел через заднюю дверь на полную народом улицу.

Дом, где жил Калижкан, был когда-то построен для Бодасена, командовавшего гвардией Бессмертных во времена императора Горбена. Беломраморный фасад с четырьмя колоннами украшали статуи. Трехэтажный дом насчитывал более ста комнат. В красиво распланированном саду у маленького озера росли плакучие ивы.

Дом огораживала высокая стена с чугунными воротами. Сопровождавший Ульменету солдат открыл их, и экипаж подъехал к мраморной лестнице у парадного входа. Второй солдат открыл дверцу и помог Ульменете выйти.

– Будьте при мне, пока я не поговорю с королевой, – распорядилась она.

Солдаты коротко, по-военному склонили головы. Присутствие этих рослых плечистых ребят придавало ей уверенности.

Поднявшись по мраморным ступеням, она хотела постучать, но дверь открылась сама. Внутри, в полумраке, стоял человек с капюшоном на голове, и она плохо различала его лицо.

– Чего надо? – со странным выговором спросил он.

Ульменета, не ожидавшая столь холодного приема, ощетинилась.

– Я приближенная королевы и нахожусь здесь по ее приглашению. – Привратник, ничего не ответив, отступил, и Ульменета в сопровождении солдат вошла в дом, где было темно из-за плотно задернутых штор. – Где королева? – осведомилась она.

– Наверху... отдыхает, – помолчав, ответил привратник.

– Где ее комнаты?

– Поднимитесь по лестнице и поверните направо.

– Ждите здесь, я скоро спущусь, – сказала Ульменета солдатам.

В доме удушливо пахло духами – казалось, будто этот запах заглушает другой, гораздо более скверный. Ульменета стала подниматься по широкой, застланной красным ковром лестнице. От ее шагов из ковра вылетала пыль, и ей делалось все страшнее. Какое темное, угрюмое место. Она оглянулась. Солдаты стояли внизу, и их доспехи сверкали на солнце, льющемся в открытую дверь. Ободренная этим зрелищем, Ульменета двинулась дальше и наконец, запыхавшись, добралась до верха лестницы. Оттуда шла галерея, увешанная живописными полотнами, в основном пейзажами. Ульменета заметила, что один холст порван, и ей снова стало не по себе. Аксиана не должна здесь оставаться.

Первая из дверей была заперта, но в замке торчал большой ключ. Ульменета со скрипом отворила ее. Внутри у зарешеченного окна сидела Аксиана в голубом атласном платье с белой отделкой. При виде Ульменеты она порывисто бросилась к ней.

– Это ты! Скорее, скорее забери меня из этого ужасного места!

– Где же твои служанки?

– Человек с закрытым лицом отослал их прочь, а меня запер! Слышишь, Ульменета, – запер!

Монахиня погладила ее по голове, успокаивая.

– Внизу ждут двое солдат. Я пришло их за твоими вещами.

– Не заботься о вещах. Уйдем отсюда!

Ульменета, держа королеву за руку, вышла на галерею и посмотрела вниз. Один солдат прислонился к стене, другой сидел на стуле. Привратник стоял у закрытой теперь двери.

– Королева хочет, чтобы ее платья упаковали и снесли сундуки в карету, – сказала Ульменета, ведя Аксиану к лестнице. Солдаты в ответ даже не шелохнулись.

– Королева останется здесь, – заявил привратник. – Такова воля моего господина.

– Люди, сюда! – вскричала Ульменета, но солдаты не двинулись с места. «Они не слышат меня», – поняла она с ужасом. Аксиана вцепилась ей в руку, шепча:

– Уведи меня, уведи!

Они продолжали спускаться, и Ульменета разглядела, что в горле у стоящего солдата торчит нож, пригвоздивший его к обшитой деревом стене. Тот, что сидел на стуле, тоже был мертв.

– О Небо! Он убил их! – прошептала Аксиана.

– Отведи королеву назад, – приказал человек с закрытым лицом, подойдя к лестнице. Ульменета вынула правую руку из складок своего широкого белого платья, и в ней сверкнул охотничий нож.

– С дороги, – приказала она, но мужчина со смехом двинулся ей навстречу.

– Хочешь напугать меня, женщина? Я чувствую вкус твоего страха. Я насыщаюсь им.

– Отведай-ка этого! – И она метнула нож прямо в горло привратнику. Он пошатнулся, но тут ж выпрямился и вытащил нож. Черная кровь, дымясь, хлынула на его темный камзол. Он попытался сказать что-то, но слова потонули в хрипе и бульканье.

Ульменета ждала, когда он упадет, но он не падал. Аксиана закричала. Ульменета подтолкнула ее обратно по лестнице, а сама обернулась к врагу лицом. Кровь уже стекала ему на штаны, но он продолжал подниматься к ней.

Ульменета поняла, что перед ней демон в человеческом обличье, но не ощутила страха. Это не грозная болезнь, убившая ее мать, не ледяной карниз, с которого сорвался ее муж... Это существо, желавшее причинить зло ее названой дочери, создано из костей и плоти.