Рыцари темного леса - Геммел Дэвид - Страница 23

Он увидел занесенный над ним меч и…

— Нет! — закричала Диана. — Остановитесь! Я признаю свою вину! Признаю!

Меч замер, успев лишь слегка коснуться шеи Эррина. Барон этого уже не почувствовал: перед глазами все поплыло, и он потерял сознание.

Очнулся он в сумерки, в собственной спальне. Боран, сидя рядом, смачивал рану у него на виске. Эррин попытался встать, но Боран уложил его обратно.

— Лежите смирно. У вас сломаны ребра. И они могут повредить легкое, если вы будете прыгать.

— Почему я еще жив?

— Госпожа Диана признала свою вину и тем остановила поединок. Спасла вас. Тут один человек хочет видеть вашу милость.

— Я никого не желаю видеть.

— Думаю, его вы примете: он в большой опасности.

— Кто таков?

Боран посторонился, и Эррин увидел рядом с кроватью Убадая.

— Ты неплохо дрался, — сказал номад. — Но он был лучше.

— Ты поможешь мне, — прошептал Эррин. — Мы должны спасти Диану. Должны!

— Сначала надо спасать тебя. Твой новый человек, хороший человек, слышал, что завтра за тобой придут. Мы с тобой убежим в Цитаэрон.

— Без Дианы я не поеду. Помоги мне встать.

— Осторожно. — Боран бережно усадил Эррина, и бок раненого пронзила острая боль.

— Мы поможем госпоже, — сказал Убадай, — но сначала надо выйти из замка. Там лошади. Сможешь сесть на коня?

— Смогу. Дай мне какую-нибудь одежду, Боран.

— Уже готово, ваша милость. Камзол и штаны из темно-бурой кожи и овчинный плащ. Я уложил еще съестное и немного денег. У вас нашлось всего триста рагов, до Цитаэрона вам хватит.

Эррин взглянул на свою левую ногу в тугом лубке.

— Как, по-твоему, он выдержит?

— Будем надеяться, ваша милость, — пожал плечами Боран.

— Помоги мне одеться, — сказал Эррин, но тут внизу во дворе послышался топот сапог. Убадай выглянул в окно.

— Солдаты. Идут сюда.

Эррин застонал, когда Боран продел его руку в кожаный рукав. Ребра, хотя и забинтованные, причиняли сильную боль.

— Скорее, — поторопил Убадай. Внизу уже барабанили в дверь.

— Именем герцога, откройте!

— Идите по боковой лестнице, ваша милость, — сказал Боран. — Я задержу их, сколько смогу. — Эррин встал, опираясь на плечо Убадая. Концы сломанной кости сдвинулись, и он едва удержался он крика. Убадай повел или, скорее, потащил его к дверце, выходящей на лестницу для слуг. Перил у нее не было.

— Я не смогу тут спуститься, — сказал Эррин.

— И хлопот же с тобой, — Убадай взял Эррина под колени и перекинул через плечо. Сломанные ребра тут же дали знать о себе, и Эррин застонал. — Тихо! — прошипел Убадай и медленно двинулся вниз.

Боран тем временем отпер парадную дверь и с поклоном спросил офицера:

— Чем могу служить, господин?

— Где барон Эррин?

— Наверху. Спит. Он ранен, и нога у него сломана.

— Нам приказано доставить его к мудрейшему провидцу.

— А носилки-то есть у вас?

— Нет. Мне не сказали о сломанной ноге.

— Перелом подтвердил герцогский лекарь. Сам герцог заходил сюда, чтобы справиться о здоровье барона. Кто, говорите, приказал взять его под стражу?

— Мудрейший Океса.

— Ну да — стало быть, герцог дал свое позволение и у вас есть его печать.

— Печать? Слушай, ты, герцогская печать требуется только при арестах за пределами Макты. Когда нужно подтвердить, что мы люди герцога. За каким дьяволом она мне здесь?

— Да я, капитан, не спорю. Я в таких делах ничего не смыслю, мне ведь никогда не доводилось брать под стражу королевского кузена. Поступайте, как знаете.

— Так барон Эррин — кузен короля?

— Да вроде бы. Ступайте, тащите его сами. Я у него недавно и расшибаться ради него не стану.

— Никого никуда тащить я не намерен. Мне приказано арестовать барона Эррина, только и всего. Есть у тебя что-нибудь, что может сойти за носилки?

— Можно вынести его вместе с кроватью, только вам шестерым это не под силу будет. Не послать ли в казарму за подкреплением?

— Медрик, Джоал, достаньте носилки, — распорядился офицер. — И поищите герцогского писца, в таком деле печать не помешает.

— Мудрое решение, капитан. Может, нам с вами пока снести господина Эррина вниз.

— По-твоему, я похож на грузчика? Подождем носилок.

— Тогда позвольте предложить вам вина, капитан. Лучший западный сорт, двадцатилетней выдержки.

— Хорошо, неси, ты славный малый.

— Премного вам благодарен.

Убадай со своей ношей вышел во двор, где в безлюдном закоулке были привязаны две лошади. Номад подсадил Эррина в седло и повел коней к восточным воротам. Ими постоянно пользовались торговцы, и Убадай положился на то, что распоряжение об аресте Эррина еще не дошло до часовых.

Так и вышло. Они беспрепятственно выехали из замка и двинулись через город.

— Как безлюдно на улицах, — заметил Эррин. Убадай, согласно хмыкнув, указал на холмы за городом. — В чем дело? — У Эррина почему-то пересохло во рту.

— Они собираются сжечь госпожу.

— О небо! Я должен успеть.

Эррин пустил коня вскачь, и Убадай помчался за ним, пытаясь перехватить поводья.

— Стой! Ты уже натворил глупостей сегодня.

— Оставь меня в покое! — Номад схватился за повод, и Эррин слабой рукой ударил его по лицу.

— Подумай! — воззвал Убадай. — Ты один, весь переломанный. Бесполезно. Там полно солдат, ты даже с коня сам не слезешь.

— Но должен же я сделать хоть что-то!

— Да, должен, одну вещь. — Убадай снял с седла лук и протянул Эррину.

— Нет! Я не могу!

— Тогда повернем к лесу и уедем из этой проклятой страны.

Эррин трудно сглотнул, взял у номада лук со стрелами и поехал дальше, держась под прикрытием редких деревьев. На холме вокруг столба нагромоздили огромную кучу хвороста. Приблизившись, Эррин увидел Окесу, ведущего Диану к костру. Герцога не было видно. Красный рыцарь сидел на своем жутком коне в отдалении от толпы, глядя на обреченную.

Слезы обожгли Эррину глаза, и он смигнул их. Диану возвели на костер и привязали к столбу. Она обвела взглядом толпу, но не разглядела Эррина под деревьями. Океса, спустившись со своими подручными вниз, взял факел и поджег костер, отозвавшийся обильным дымом и пламенем.

Эррин взял из колчана стрелу и приготовил лук.

Выехав на свет, он крикнул:

— Диана! — Она повернула к нему голову, и он с болью увидел, как ее глаза загорелись надеждой. — Я люблю тебя! — крикнул Эррин и натянул тетиву. Надежда погасла, и Диана закрыла глаза. Стрела, просвистев по воздуху, вонзилась в ее серый дублет, и голова девушки упала на грудь. Толпа, злобно взревев, бросилась к Эррину. Убадай, вылетев вперед, хлестнул кого-то плетью по лицу, схватил за повод Эрринова коня, и оба всадника помчались вниз с холма. Прочь от костра Дианы.

7

Ариана, отмерив шаги, нарисовала мелом неровный круг на стволе толстого дуба, футах в двух от земли, и вернулась к Лемфаде. Он, не отрываясь, следил за ее плавными движениями.

— Ну что, готов? — спросила она.

— Да.

— Тогда натяни лук. — Лемфада взял из сумки на поясе тетиву и прикрепил ее к луку — сначала к нижнему концу, как его учили, потом, согнув лук, к верхнему. — Это дерево в тридцати шагах от тебя, — сказала Ариана, — мы уже стреляли с тридцати шагов, и сила натяжения тебе известна.

— Да.

Он взял стрелу из колчана оленьей кожи и наложил на лук.

— Теперь представь, что этот меловой круг — фазан, и убей его.

Лемфада медленно оттянул тетиву к щеке, прицелился и выстрелил. Стрела попала в дерево дюймов на семь выше круга, и рассерженный стрелок вытащил из колчана другую.

— Погоди! — остановила его девушка. — Проследи за линией полета и скажи мне, что видишь.

— Линия чистая, не заслоненная деревьями.

— Что еще?

— Она идет сверху вниз.

— Вот именно. Ты целишься через пустое пространство, и глаз тебя предает. Запомни: когда целишь вниз, бери выше, когда целишь вверх или над водой — ниже. О расстоянии в лесу тоже трудно судить. Попробуй теперь выстрелить так, будто цель находится шагах в трех от дерева.