Последний меч Силы - Геммел Дэвид - Страница 26

Кормак сделал быстрый выпад, но викинг легко отбил удар, и его лезвие оцарапало горло юноши, еле-еле отразившего свирепый натиск.

– Меч ведь настолько хорош, насколько им хорошо владеют, – сказал воин, когда они, примериваясь, закружили друг возле друга. Кормак снова ринулся вперед, бешено размахивая мечом, но викинг отбил удар и нанес ответный, на этот раз пронзив тунику из оленьей шкуры и оставив на груди неглубокую рану. Кормак отступил, подавил ярость и собрался с мыслями. Викинг был искусным бойцом, закаленным в битвах, уверенным в себе!

Он увидел, что Кормак пятится, мрачно улыбнулся и-с молниеносной быстротой перешел в атаку. Его меч со свистом почти опустился на голову юноши. Кормак отбил удар, повернулся на пятке, изо всех сил ударил противника локтем в висок и опрокинул в снег. Потом прыгнул, чтобы нанести смертельный удар, но поскользнулся на льду.

Викинг перекатился по снегу и вскочил.

– Хороший прием. Я его запомню. – Из его рассеченной щеки сочилась кровь.

Они вновь закружили друг вокруг друга. Викинг трижды атаковал, однако Кормак мгновенно парировал удары. Затем атаковал Кормак, но меч викинга скрестился с его мечом, викинг резко повернул обе кисти, и рукоять выскользнула из пальцев Кормака.

– Еще один хороший прием, – заметил викинг, наступая на обезоруженного юношу. – Но ты запомнишь его очень ненадолго!

Кормак нырнул влево, перекатился и вскочил на ноги рядом с пнем для колки дров. Вырвав из него топор, он опять повернулся к викингу. Тот ухмыльнулся и попятился туда, где в снегу лежал меч Кормака. Нагнулся, схватил его и взвесил в руке. Вложив свой в ножны, он шагнул к Кормаку.

– Пасть от собственного меча не лучшая смерть.

Боги будут смеяться над тобой всю вечность.

Глаза Кормака сузились, в нем вновь поднялась ярость, но он подавил ее, вскинул топор, размахнулся для сокрушительного удара, и викинг отпрыгнул. Однако топор описал лишь половину дуги, когда Кормак отпустил ручку, топор вылетел из его рук, и шесть фунтов кованого железа размозжили лицо викинга. Он зашатался и уронил меч. Кормак прыгнул вперед, схватил его и всадил в грудь викинга. Тот испустил дух, не успев застонать.

Вытащив меч, Кормак стер с него кровь и вернулся в хижину.

– Хорошая работа, – сказал Олег. – Но тебе надо поупражняться, чтобы не сжимать рукоятку слишком уж крепко.

Кормак улыбнулся.

– В следующий раз я не забуду.

– В следующий раз тебе будет легче, малый.

– Отчего бы?

– В следующий раз с тобой рядом будет Хаммерханд. И вот тогда ты кое-чему научишься-

8

После долгих недель пути Кулейн лак Фераг добрался до разрушенного Круга Камней под Сорвиодунумом. На заре под полыхающим алыми и золотыми красками неба он подошел к алтарному камню в центре и положил на него свой серебряный посох. Взошло солнце и облило монолиты золотом своих лучей. Посох засиял, как будто внутри него вспыхнуло пламя.

Кулейн закрыл глаза и прошептал три Слова Силы.

Воздух вокруг него затрещал, по его плащу и тунике пробежал голубой огонь. Затем небо потемнело, и на него обрушилась пустота – огромная всеобъемлющая чернота, которая поглотила его душу.

Он очнулся, испытывая тошноту, не в силах собраться с мыслями.

– Ты глупец, Кулейн, – произнес чей-то голос, и он повернул голову. В глазах у него помутилось, к горлу подступила тошнота. – Никому не следует пытаться пройти врата без Сипстрасси.

– Все еще поучаешь, Пендаррик? – пробурчал он, принудив себя сесть. Под ним было мягкое ложе, шелковые простыни. В лиловом небе за сводчатым окном сияло солнце. Глаза у него прояснились, и он посмотрел на широкоплечего человека, сидящего возле ложа.

– Теперь я поучаю изредка, – сказал царь Атлантиды, и широкая усмешка расплылась над золотистой, квадратно подстриженной бородой. – Самые предприимчивые из моих подданных подыскали себе разные занятия за Туманами, а те, кто остался, более интересуются учеными изысканиями.

– Я пришел к тебе за помощью.

– Я и не сомневался, – сказал царь. – Когда ты покончишь со своими играми в старом мире?

– Это не игры. Для меня.

– Ну, хотя бы одна приятная новость. Как мальчик?

– Мальчик? Который?

– Утер, мальчик с Мечом.

Кулейн улыбнулся.

– У этого мальчика теперь седина в бороде. Его прозвали Кровавым королем, но правит он мудро.

– Я так и предполагал. А девочка? Лейта?

– Ты смеешься надо мной, Пендаррик?

Лицо царя посуровело, синие глаза подернулись инеем.

– Я ни над кем не смеюсь, Кулейн, даже над бесшабашными искателями приключений вроде тебя и Мэдлина, которые погубили целый мир. Какое у меня право насмехаться? Я царь, утопивший Атлантиду. Я помню свое прошлое и никого не осуждаю. Почему ты так сказал?

– Ты все это время не следил за старым миром?

– Зачем? Горойен была последней опасностью, но ты разделался с ней и ее немертвым сыном. Не сомневаюсь, что Мэдлин все еще затевает интриги с королями и князьями, но маловероятно, что он способен погубить мир. А ты? При всей своей бесшабашности ты человек чести.

– Молек вернулся, – сказал Кулейн.

– Вздор! Ты обезглавил его в Вавилоне, его тело пожрал огонь.

– Он вернулся.

– Мэдлин согласен с тобой в этом?

– Я не видел Мэдлина уже шестнадцать лет. Но поверь мне. Дьявол вернулся.

– Прогуляемся по саду… если к тебе вернулись силы. Кое о чем следует разговаривать при солнечном свете.

Кулейн осторожно поднялся с ложа, но еле устоял на ногах от головокружения. Он глубоко вздохнул и справился с собой.

– Ты будешь испытывать слабость день-два. Твое тело подверглось страшнейшему напряжению в миг переброски, и ты попал сюда почти мертвым.

– Я думал, в Лансе хватит Силы.

– Возможно, ее хватило бы для более молодого человека. Почему, Кулейн, ты рвешься стать стариком? Умереть – какой в этом смысл?

– Я хочу быть просто человеком, Пендаррик: ощущать, как меняются времена года, как проходят годы, чувствовать себя частью мира, в котором живу. С меня довольно бессмертия. Как ты сказал, я способствовал гибели мира. Боги, богини, демоны, легенды – все это слагалось в будущие насилия и дисгармонии. Я хочу состариться. Я хочу умереть.

– Последнее, во всяком случае, правда, – сказал царь и направился с Кулейном к боковой двери. Миновав короткий коридор, они вышли в сад. Молодой служитель принес им поднос с вином и фруктами, и царь опустился на полукруглую скамью у клумбы с розами.

Кулейн сел рядом.

– Так расскажи мне про Молека.

Кулейн рассказал ему о своем видении в монастыре и о молнии, опалившей ему руку. Он подробно рассказал о поразительной быстроте, с какой пришел к власти король, называющий себя Вотаном, о завоевании Бельгики, Рэции, Паннонии и Галлии. Потом Кулейн умолк и, отхлебнув вина, уставился на зеленые склоны за садами, за городом.

– Ты ничего не сказал про Утера… и о его супруге, – заметил Пендаррик.

Кулейн глубоко вздохнул.

– Я предал его. Я стал любовником его жены.

– Он убил ее?

– Нет. Убил бы, но мы бежали в Галлию, и там она умерла.

– Кулейн… из всех, кого я знаю, тебя я никак не заподозрил бы в том, что ты способен предать друга.

– Я не оправдываюсь.

– Еще бы! Так значит, Молек вернулся. Так чего ты хочешь от меня?

– Как и прежде. Войска, чтобы покончить с ним.

– У меня нет войска, Кулейн. А было бы, я не стал бы содействовать войне.

– Ты, конечно, знаешь, что он ищет убить тебя? Что он нападет на Британию и использует Великие Врата под Сорвиодунумом, чтобы вторгнуться в Фераг?

– Конечно, я знаю! – вспылил царь. – Но о войне говорить не будем. Что ты намерен делать?

– Я найду его и… вступлю с ним в бой.

– С какой целью? Прежний Кулейн мог бы его победить… победил его. Но ты не прежний Кулейн.

Сколько тебе в людском летосчислении? Сорок? Пятьдесят?

– Несколько больше, – сухо ответил Кулейн.