Последний хранитель - Геммел Дэвид - Страница 48

– Через три дня Серпьят введет свои легионы в тот мир. И тогда посмотрим, можем ли мы учиться у будущего и изменять настоящее.

– В этом одном вопросе, государь, заключено множество их. Будущее поведает о том, что уже произошло. Но можем ли мы изменить случившееся? В открывшемся нам будущем катастрофа давно произошла. Если мы отвратим ее, то изменим будущее, и, следовательно, то, что мы видели, существовать не может. Но мы же видели это.

– Что ты посоветуешь?

– Закрыть все врата и держать все Материнские Камни города наготове, если земная ось начнет смещаться. Сосредоточить всю энергию Сипстрасси на том, чтобы удерживать мир в равновесии.

– Весь мир? Это полностью истощит имеющуюся у нас энергию. А что мы без Сипстрасси? Всего лишь люди… люди, которые одряхлеют и умрут. Должен быть другой выход. Я подожду доклада Серпьята.

– А Шаразад, государь?

– Мертва… убита собственной глупостью. Будем надеяться, что это не знамение. Что показывают мои звезды?

Араксис откашлялся.

– Я не могу сказать ничего, сверх того, что уже очевидно, государь. Сейчас время великой неустойчивости, чреватой грозной опасностью. Есть указания на путешествие, из которого нет возврата.

– Ты говоришь о моей смерти? – загремел Царь, выхватывая инкрустированный золотом кинжал, и прижал острие к горлу астролога.

– Я не умру, – прошипел он. – Я останусь жить, и мой народ тоже. В мире нет иного закона, кроме моего! Нет иного Бога, кроме Пендаррика!

Клем Стейнер сел на постели в глубине фургона и надел рубаху. Швы, стягивавшие рану на груди, ныли, а нога словно онемела, однако дело шло на поправку. Медленно одевшись, он взобрался на козлы. Бет запрягла быков, но, увидев его, бросила возиться с постромками и в бешенстве закричала:

– Дьявол! Ты даже дурнее, чем кажешься. Лезь обратно и ложись! Попробуй только сорвать швы! Новых я накладывать не буду!

Сэмюэль захихикал, и Стейнер улыбнулся белобрысому мальчугану.

– Ее легко разозлить, верно? – подмигнул Сэмюэль, стрельнув глазами в сторону матери.

– Ну да, как хочешь, – сказала Бет. – А если уж тебе приспичило встать, так помоги Мэри с завтраком. Мы отправляемся через час.

Когда раненый начал неуклюже и осторожно слезать с козел, подошел Шэнноу. Наконец, добравшись до земли, Клем совсем ослабел и уцепился за тормоз, чтобы отдышаться. Шэнноу взял его под руку и довел до костра.

– Всегда на месте, если надо меня спасать, а, Шэнноу? Ты для меня скоро станешь как мать родная.

– Меня удивляет, что ты еще жив, Стейнер. Выходит, ты покрепче, чем я думал.

Клем сумел улыбнуться, а потом откинулся на спину. Шэнноу сел рядом.

– Надеюсь, ты освободился от желания убить меня?

– Да уж! – ответил Стейнер. – Это же было бы верхом неучтивости. А что за шум был ночью?

– Все рептилии перебиты. Подробности можешь узнать от своего приятеля Быка.

Дозорный испустил предупреждающий крик, и, оставив Стейнера, Шэнноу побежал к ограде. По открытой равнине к лагерю медленно двигалась сотня медведей. Дозорный прицелился, но Шэнноу крикнул «не стрелять!», и он с неохотой опустил ружье. Звери были гигантских размеров. Массивные плечи, безволосые морды. Их руки выглядели непропорционально длинными и свисали почти до самой земли. Почти все время они шли на задних ногах, но время от времени опускались на четвереньки. Шэнноу перелез через ограду и пошел им навстречу.

– Ты свихнулся? – крикнул Скейс ему вслед, но Шэнноу махнул рукой, чтобы он замолчал, и продолжал неторопливо идти вперед. Потом остановился, заложив руки за пояс.

Вблизи звери чем-то напомнили ему Шэр-рана, Хотя туловища были медвежьими и горбатыми, морды еще хранили сходство с человеческими лицами.

– Я Шэнноу, – сказал он.

Звери остановились и сели на землю, не спуская с него глаз. Один, самый крупный среди них, встал на четвереньки и направился к нему. У Шэнноу зачесались руки схватить пистолеты… но он не шевельнулся. Зверь подошел почти вплотную к нему, встал на задние лапы, а когтистые руки взметнулись у самых его глаз и опустились ему на плечи. Оголенная морда почти касалась его лица.

– Шэ-нноу? – сказал он.

– Да. Это мое имя. Вы убили наших врагов, и мы благодарны вам.

Коготь коснулся щеки Шэнноу, огромная голова качнулась.

– Не врагов, Шэ-нноу. Всадник увез одного к вам в лагерь.

– Он мертв, – сказал Шэнноу.

– Что вам надо на землях деенков?

– Нас загнали сюда рептилии. Теперь фургоны вернутся в долину По Ту Сторону Стены. Мы не замышляем ничего против тебя и твоих людей.

– Людей, Шэнноу? Не людей. Животных. Зверей. – Он зарычал, снял когти с плечей Шэнноу и скорчился на земле. Шэнноу сел рядом.

– Мое имя Керрил… и я чую, их страх, – сказал человеко-зверь, мотнув головой в сторону лагеря.

– Да, они боятся. Как и я. Страх – это дар, Керрил. Он сохраняет человеку жизнь.

– Когда-то и я знал страх, – сказал Керрил. – Страх стать зверем. Ужас перед такой судьбой. Теперь я силен и ничего не боюсь… кроме зеркал и неподвижной воды заводей и озер. Но пить я могу, закрыв глаза. А сны я еще вижу, как человек, Шэ-нноу.

– Зачем вы пришли сюда, Керрил?

– Убить вас всех.

– И убьете?

– Я еще не решил. У вас очень сильное оружие. Многие из моих будут сражены, может быть, все. Но ведь тем лучше! Ответ на молитвы!

– Если хочешь умереть, Керрил, скажи только слово. Я тебе услужу.

Зверь перекатился на спину, почесывая плечи о траву. Потом вздыбился, и когти вновь прикоснулись к щекам Шэнноу, но на этот раз он ощутил под челюстью холодный металл пистолета.

Из клыкастой пасти Керрила вырвалось что-то похожее на смех.

– Ты мне нравишься, Шэ-нноу. Забирайте свои фургоны и уезжайте с нашей земли. Нам не нравится, когда на нас смотрят. Нам не нравится копаться в земле в поисках насекомых. Мы хотим остаться одни.

Керрил встал, повернулся и вразвалку направился к дальнему лесу. Его собратья последовали за ним.

Магеллас, лежа на животе, следил за разговором Шэнноу и Керрила.

Кровь-Камень многократно усиливал его зрение и слух. Линдьян рядом с ним также не спускал холодного взгляда с Взыскующего Иерусалима.

– Он отлично справился, – сказал Магеллас. – А ты заметил, с какой молниеносностью его пистолет вступил в игру?

– Да, – ответил Линдьян. – Но как он мог знать, что зверь его не убьет? Он умеет читать мысли? Он ясновидящий?

Магеллас отполз от гребня и встал.

– Не знаю, но сомневаюсь. Владыка, наш отец, предупредил бы нас.

– Разве? – с иронией спросил Линдьян. – Он же сказал, что это – испытание.

– Узнаем в ближайшие три дня. – Магеллас пожал плечами. – А почему ты остался со мной, Линдьян? Почему не уехал, как Родьюл?

– Может быть, мне нравится твое общество, брат. – Стройный воин улыбнулся и направился к своей лошади, ощущая спиной взгляд Магелласа.

Он с некоторым удивлением понял, что сказал правду: Магеллас ему действительно нравился. Великан много раз помогал ему в дни, когда они вместе росли в военных стойлах и он был мал ростом и слаб. К тому же с Магелласом всегда было легко. Не то что с надменным Родьюлом, слишком уж уверенным в своей непременной победе. Он вспрыгнул в седло и улыбнулся Магелласу.

«Убить тебя не будет радостью», – подумал Линдьян. Но в этом-то и заключалась суть испытания. Линдьян, все еще более слабый, чем другие Охотники, невысокий, развил в себе способности духа. Он наблюдал, изучал и теперь умел отгадывать тайные замыслы людей. Пендаррик не терпел Родьюла и недолюбливал Магелласа. Однако оба они, каждый по-своему, обладали способностями стать преемниками царя Атлантиды. В этом и заключалась их гибель. Ведь с Сипстрасси царь не нуждался в наследниках, и в присутствии Пендаррика отнюдь не следовало показывать свою способность стать харизматическим вождем.

«Нет, – подумал Линдьян, – лучше быть таким, как я. Умелым, осторожным и неоспоримо преданным. Из меня выйдет отличный сатрап Аккадии». Два охотника ездили вместе почти все утро. В отдалении они видели львов и выехали к покинутому селению – скоплению крохотных хижин, – которое вызвало у Магелласа интерес. Он спешился и пригнулся, чтобы пройти в дверь. Несколько секунд спустя он возвратился.