Легенда о Побратиме Смерти - Геммел Дэвид - Страница 4

— Это полезно лишь тогда, когда вы находитесь среди врагов, — ответил атлет.

— Верно. Но самые опасные наши враги порой представляются друзьями. Что же в этом дренае так позабавило вас? — Гарен-Цзен прошел к перилам и посмотрел на арену. — Я не нахожу в нем ничего смешного. Он варвар и дерется как варвар. — Чиадзе обернулся, высокий ворот обрамлял его костлявое лицо.

Клай почувствовал, как возрастает в нем неприязнь к этому человеку, но не подал виду.

— Нет, уважаемый министр, он меня не забавляет. Я восхищаюсь им. С хорошей подготовкой он мог бы достичь многого. И публике он нравится — народ любит отважных бойцов. Видит Небо, отваги этому Друссу не занимать. Хотел бы я сам подготовить его. Тогда бы он продержался подольше.

— Вы полагаете, бой закончится быстро?

— Нет. У его силы глубокие корни — она зиждется на гордости и на вере в собственную несокрушимость. Это видно по тому, как он сражается. Бой будет долгим и изнурительным.

— Но ведь победа останется за вами? Как предсказал наш Божественный Король? — Клай впервые заметил легкую перемену в лице министра.

— Я побью его, Гарен-Цзен. Я моложе, сильнее, проворнее и лучше обучен. Но всяким боем правит случай. Я могу оступиться в момент его удара, могу захворать перед боем и сделаться неповоротливым. Могу отвлечься и пропустить удар. — Клай широко усмехался, министр же проявлял явные признаки беспокойства.

— Этого не случится. Пророчество исполнится.

Клай подумал, прежде чем ответить.

— То, что Божественный Король в меня верит, наполняет меня великой гордостью. Я буду драться с удвоенным усердием.

— Хорошо. Будем надеяться, что на дреная пророчество произведет обратное действие. Вы ведь будете вечером на пиру? Божественный Король требует вашего присутствия. Он желает, чтобы вы сидели рядом с ним.

— Большая честь для меня, — с поклоном ответил Клай.

— Это так. — Дойдя до занавеси, Гарен-Цзен оглянулся. — Знаком вам атлет по имени Лепант?

— Бегун? Да. Он упражняется в моем гимнасии. А что?

— Утром он умер во время допроса — а ведь казался таким сильным. Вы не замечали в нем признаков сердечной слабости? Головокружение, боль в груди?

— Нет. — Клай вспомнил говорливого ясноглазого парня с неистощимым запасом шуток и историй. — Зачем его подвергли допросу?

— Он распространял клевету, и у нас были причины полагать, что он входит в тайное общество, замышляющее убийство Бога-Короля.

— Чепуха. Он был просто глупый юнец, отпускавший сомнительные шутки.

— Да, он мог показаться и таким. Теперь юнец мертв, и шутить ему больше не придется. А бегун он был хороший?

— Нет.

— Вот и хорошо — стало быть, мы ничего не потеряли. — Разные глаза пристально посмотрели на Клан. — Лучше вам не слушать сомнительных шуток, сударь мой. Это могут счесть соучастием в измене.

— Я запомню ваш совет, Гарен-Цзен.

Министр ушел, а Клай спустился вниз, в окружающую цирк галерею. Здесь было прохладнее, и он с удовольствием разглядывал многочисленные древности. Галерею пристроили к цирку по настоянию короля еще да того, как душевная болезнь лишила его рассудка. На ней помещалось около пятидесяти лавок, где можно было купить подлинные редкости или их копии. Тут продавались старинные книги, картины, фарфор и даже оружие.

Люди на галерее уважительно кланялись первому бойцу Готира. Клай отвечал каждому улыбкой и кивком. При всей своей громадности он двигался с грацией атлета, безупречно соблюдая равновесие. Клай задержался перед бронзовой статуей Бога-Короля. Она была красива, но зрачки из ляпис-лазури казались на бронзовом лице неуместными. Коренастый торговец с раздвоенной бородкой, угодливо улыбаясь, вышел вперед.

— Вы превосходно выглядите, господин Клай. Я видел ваш бой, хотя это зрелище длилось недолго. Вы были великолепны.

— Благодарю вас.

— Надо же было вашему сопернику ехать так далеко, чтобы претерпеть подобное унижение!

— Я не унизил его — только побил. Он завоевал право встретиться со мной, победив множество отменных бойцов. И имел несчастье оступиться на песке, как раз когда я нанес удар.

— Разумеется, разумеется! Ваша скромность делает вам честь. Я вижу, вы любуетесь моей бронзой. Этот новый ваятель далеко пойдет. — Торговец понизил голос. — Со всякого другого, мой господин, я запросил бы тысячу серебром, но могучему Клаю сбавлю до восьмисот.

— У меня уже есть два бюста императора — он сам подарил их мне. Однако спасибо за предложение.

Клай отошел, но дорогу ему заступила молодая женщина, державшая за руку светловолосого мальчика лет десяти.

— Простите мне мою смелость, — сказала она с низким поклоном, — но мой сын очень хочет познакомиться с вами.

— Ну, здравствуй. — Клай встал перед мальчиком на одно колено. — Как же тебя зовут?

— Атка, господин. Я видел все ваши бои. Вы деретесь... просто здорово.

— Я ценю твою похвалу. Ну а финал будешь смотреть?

— Еще бы! Надо же поглядеть, как вы побьете дреная. Я и его видел — он чуть было не проиграл.

— Не думаю, Атка. Этот человек создан из камня и железа. Я ставил на него.

— Но ведь вас он не побьет? — Мальчик округлил глаза, охваченный внезапным сомнением.

— Побить можно любого, Атка, — улыбнулся Клай. — Подожди еще несколько дней — и увидишь. — Он встал и улыбнулся зардевшейся женщине. — Хороший у вас сын.

Клай поцеловал ей руку и отошел посмотреть картины, выставленные чуть подальше. Были там виды пустыни и гор, изображения молодых женщин в разных стадиях наготы. Имелось несколько охотничьих сцен, но Клаю особенно понравились два натюрморта с полевыми цветами. В конце галереи стоял длинный лоток, принадлежащий пожилому чиадзе. Там продавались в основном статуэтки, а еще — броши, амулеты, браслеты и кольца. Клай взял в руки фигурку из слоновой кости, не более четырех дюймов высотой: молодая женщина в легком платье, с цветами в волосах держала в руке змею, обвившую хвостом ее запястье.

— Какая прелесть, — восхитился Клай. Маленький чиадзе с улыбкой кивнул:

— Шуль-сен, жена Ошикая, Гонителя Демонов. Этой фигурке около тысячи лет.

— Откуда вы знаете?

— Я Чорин-Цу, господин, — придворный бальзамировщик и знаток истории. Я нашел эту фигурку во время раскопок на месте легендарной Битвы Пяти Воинств. И уверен, что ей не менее девяти веков.

Клай поднес статуэтку к глазам. Лицо женщины было овальным, глаза раскосыми, и казалось, что она улыбается.

— Она была чиадзе, эта Шуль-сен?

— Как посмотреть, мой господин, — развел руками Чорин-Цу. — Она, как я уже сказал, была женой Ошикая, а он считается отцом всех надиров. Он увел мятежные племена из чиадзийской земли и проложил им дорогу в страну, где ныне правят готиры. После его смерти племена разбрелись и стали враждовать между собой — и посейчас враждуют. Если он был первым надиром — кем считать Шуль-сен? Надиркой или чиадзе?

— И той, и другой — а прежде всего красавицей. Как завершилась ее судьба?

Торговец пожал плечами, и Клай заметил в темных раскосых глазах печаль.

— Смотря какой исторической версии придерживаться. Я полагаю, что ее убили вскоре после смерти Ошикая. Все летописи указывают на это, хотя есть легенды, согласно которым она отплыла за море, в волшебную страну. Можете верить в это, если наделены романтической жилкой.

— Я стараюсь, насколько возможно, придерживаться истины. Но в этом случае мне и впрямь хотелось бы верить, что она провела свои дни счастливо в далеком краю. Наверное, истины мы не узнаем никогда.

Чорин-Цу снова развел руками.

— Мне как ученому хотелось бы верить, что когда-нибудь все тайны будут раскрыты. Быть может, мне удастся найти и документальные свидетельства.

— Если удастся, дайте мне знать. А пока что я куплю у вас эту фигурку. Пусть ее доставят ко мне домой.

— Вы не спрашиваете цену, мои господин?

— Я уверен, что вы не запросите лишнего.

— Что ж, это правда.

Клай пошел было прочь, но вернулся.