Легенда - Геммел Дэвид - Страница 16

— Он не посмеет послать кого-то в погоню за нами. Те, кого он пошлет, тоже разбегутся. Я бросил свою усадьбу, жену и двух дочек и пришел в Дрос-Дельнох драться с надирами. А не для того, чтобы драить доспехи.

— Что ж, иди, приятель. Надеюсь только, ты не будешь жалеть об этом всю жизнь.

— Я уже жалею — но решения своего не изменю. Пойду на юг к Хитроплету. Вот настоящий солдат!

— Жив ли еще князь Дельнар? — спросил Друсс.

Пинар рассеянно кивнул.

— Сколько человек осталось на своих постах?

— Что? — встрепенулся Пинар, поняв, что Друсс обращается к нему.

— Сколько человек еще осталось в Дельнохе?

— А тебе-то что?

— Я спрашиваю потому, что направляюсь туда.

— Зачем?

— Потому что меня попросили об этом, паренек. А я за свои годы, такие долгие, что и счет им потерял, ни разу еще не отвергал просьбы друга.

— И этот друг вызвал тебя в Дрос-Дельнох? В своем ли он уме? Нам нужны солдаты, лучники, копейщики, воины. Мне теперь не до почтения, старик, шел бы ты лучше домой. Седобородых старцев там не надо.

— Говоришь ты прямо, парень, — угрюмо улыбнулся Друсс, — но мозги у тебя помещаются в штанах. Я машу топором вдвое дольше, чем ты прожил на свете, и мои враги давно мертвы — или жалеют о том, что выжили. — Глаза Друсса сверкнули, и он ближе подступил к молодому воину. — Когда ты беспрестанно воюешь сорок пять лет, нужна кое-какая сноровка, чтобы остаться в живых. У тебя, парень, еще молоко на губах не обсохло, и для меня ты безусый юнец. На боку у тебя висит красивый меч, но если я захочу, то убью тебя, даже не вспотев.

В комнате настала тишина, и все заметили, что у Пинара на лбу проступила испарина.

— Кто пригласил вас в Дрос-Дельнох? — спросил наконец юноша.

— Князь Дельнар.

— Вот оно что... Но ведь князь болен. Быть может, ваша рука и правда еще сильна, и я для вас, конечно, безусый юнец. Но знайте: в Дрос-Дельнохе командует ган Оррин, а он не позволит вам остаться, что бы там ни говорил князь. Я уверен, что сердце у вас отважное, и сожалею, что проявил неуважение. Но вы в слишком преклонных годах, чтобы воевать.

— Суждение юности редко имеет цену. Ну что ж — хоть мне и неохота, но я вижу, что должен доказать, чего стою.

Испытай меня, парень.

— Я вас не понимаю.

— Испытай меня. Дай мне задачу, которую никто здесь выполнить не может. И поглядим, на что способен старик.

— Некогда мне играть в эти игры. Мне надо обратно в Дельнох.

Пинар повернулся, чтобы уйти, но слова Друсса нагнали его, оледенив ему кровь.

— Ты не понял, парень. Если ты откажешься, мне придется тебя убить, ибо позора я не потерплю.

— Хорошо, будь по-вашему, — обернулся Пинар. — Пойдемте на рыночную площадь.

Постоялый двор опустел — все, кто был в нем, встали вокруг Друсса и Пинара на тихой деревенской площади. Солнце светило вовсю, и Друсс расправил плечи, наслаждаясь весенним теплом.

— Силу вашу испытывать нет нужды, — сказал Пинар, — ибо сложены вы, как бык. Но война, как вам известно, — это испытание на выносливость. Берцовый поединок вас устроит?

— В свое время я считался неплохим борцом, — сказал Друсс, снимая колет.

— Хорошо! Тогда я выставлю против вас, одного за другим, трех человек по своему выбору. Согласны?

— Пусть твои бегуны выходят — у них и мускулов-то нет, одно сало.

По толпе прошел гневный ропот, но Пинар поднял руку:

— Дориан, Хагир, Сомин, проучите-ка деда.

Это были те самые, с кем Друсс говорил в таверне. Дориан скинул плащ и связал длинные, до плеч, волосы кожаной тесемкой на затылке. Друсс украдкой попробовал колено — оно работало не слишком хорошо.

— Готовы? — спросил Пинар.

Противники кивнули, и Дориан тут же кинулся на старика. Левой рукой Друсс ухватил его за горло, правую просунул между ног и поднял. Потом с ворчанием отшвырнул прочь — Дориан пролетел десять футов по воздуху и грохнулся, как мешок, на утоптанную землю. Он приподнялся было и снова сел, тряся головой. Толпа разразилась хохотом.

— Кто следующий? — спросил Друсс.

Пинар кивнул другому бойцу, но, увидев страх на лице парня, сказал:

— Ты доказал свое, седобородый. Ты прав, а я нет. Но ган Оррин не допустит тебя сражаться.

— Он меня не остановит, паренек. А если попробует, я привяжу его к быстрому коню и отправлю обратно к дядюшке.

— Ах ты старый ублюдок! — Дориан схватил свой длинный меч и двинулся к Друссу, который ждал его спокойно, скрестив руки на груди.

— Положи меч, Дориан, — сказал Пинар.

— Отойди или доставай свой! — хрипло прокричал Дориан. — Довольно с меня. Считаешь себя воином, старик? Тогда берись поскорее за свой топор — не то я устрою сквозняк у тебя в брюхе.

— Парень, — холодно ответил Друсс, — подумай хорошенько. Ты не останешься в живых, вступив со мной в поединок. Это не удавалось еще никому. — Последние слова Друсс произнес очень тихо, но было в его тоне что-то такое, что все поверили ему.

Все, кроме Дориана.

— Увидим. Бери свой топор!

Обхватив рукой черную рукоять, Друсс вынул Снагу из ножен. Дориан бросился в атаку — и умер. Он лежал на земле с перерубленной шеей.

Пинар онемел. Дориан не принадлежал к великим фехтовальщикам, но драться умел неплохо. И вот этот старик шутя отмахнулся от его меча и, не сходя с места, плавным движением нанес свой удар. Пинар молча смотрел на труп своего товарища. «Лучше бы ты остался в Дросе», — подумал он.

— Я не хотел этого, — проговорил Друсс, — я честно предупредил его. Он сам сделал свой выбор.

— Да, — ответил Пинар. — Простите, что я так говорил с вами. Теперь я вижу, вы можете оказать нам огромную помощь. Я должен помочь им убрать тело — но потом вы не откажетесь выпить со мной?

— Увидимся в таверне.

Высокий темноволосый парень, из тех, что назначены были бороться с Друссом, подошел к нему и сказал:

— Хочу извиниться перед вами за Дориана. Уж очень он горячий — всегда таким был.

— Теперь уже не такой.

— Мстить за него некому, не опасайтесь.

— Вот и ладно. Мужчине, у которого есть жена и дочери, надо уметь держать себя в руках. Дурак, право слово. Ты кто, друг семьи?

— Да. Меня зовут Хагир. Наши усадьбы рядом. Мы с ним соседи.., были соседями.

— Надеюсь, ты позаботишься о вдове, Хагир, когда вернешься домой.

— Не вернусь я домой. Пойду обратно в Дрос.

— С чего это вдруг?

— Из-за вас, уважаемый. Мне кажется, я знаю, кто вы.

— Решай сам за себя и не взваливай это на мои плечи. Мне нужны в Дрос-Дельнохе солдаты — но такие, что не побегут.

— Я ушел не потому, что испугался. Просто мне надоели их дурацкие порядки. Но если там будете вы, я все стерплю.

— Ладно. Приходи попозже, и мы выпьем. Сейчас мне нужна горячая ванна.

Растолкав зевак, толпившихся на пороге, Друсс вошел в дом.

— Ты что, вернуться надумал, Хагир? — спросил кто-то.

— Да. Надумал.

— С чего бы? Ничего ж не изменилось. Да и мы все теперь на заметке — как бы плетей не отведать.

— Потому, что он идет туда. Мастер Топора.

— Друсс! Так это Друсс?

— Да. Я уверен.

— Вот незадача-то! — сказал третий солдат.

— О чем это ты. Сомин?

— Да о Дориане. Друсс был его героем. Не помнишь разве?

Только и слышно от него, бывало, — Друсе то да Друсс се. Он и в армию-то пошел, чтобы стать похожим на Друсса — а то и встретиться с ним.

— Ну, вот он с ним и встретился, — угрюмо сказал Хагир.

Друсс, темноволосый Пинар, высокий Хагир и неказистый лицом Сомин сидели за угловым столом в таверне. Вокруг, привлеченная живой легендой, собралась целая толпа.

— Чуть больше девяти тысяч, говоришь? А лучников сколько?

Дун Пинар только рукой махнул.

— Человек шестьсот. Остальные — уланы, пехотинцы, копейщики и саперы, ядро же гарнизона составляют добровольцы-крестьяне с Сентранской равнины — хорошие, храбрые ребята.

— Если я верно помню, — сказал Друсс, — первая стена насчитывает четыреста шагов в длину и двадцать в ширину.