Кровь-камень - Геммел Дэвид - Страница 11

Аарон Крейн пребывал наверху блаженства. Он был рожден для этого труда, для очищения земли, ее освящения, дабы сделать ее достойной верных последователей Книги. А фургонщики были закоснелыми изгоями, не внимающими велениям Господним. Мужчины – бездельники и лентяи, бабы все подряд шлюхи. Он посмотрел на белокурую, которая чуть не ударила Лича. Ветхая одежонка, груди так и выпирают из шерстяной рубахи. Хуже шлюхи, решил он, чувствуя, как распаляется его гнев. Он уже видел, как пылают фургоны, а язычники молят о пощаде. Но милосердие не для таких, как они, это он знал твердо. Пусть молят о милосердии перед престолом Всевышнего. Да, они все умрут, решил он. Кроме, конечно, детей – он же не какой-нибудь варвар.

Лич первый изготовил факел и вручил его Аарону Крейну.

– Да прославит это деяние имя Господа! – закричал Крейн.

– Аминь, – ответили его приспешники. Крейн направился к первому фургону и… остановился. Вперед выступил высокий мужчина. Он ничего не сказал и только стоял и смотрел на Крейна. Белобрысый Клятвоприимец посмотрел на него и мгновенно заметил, что, во-первых, мужчина не отрываясь смотрит ему прямо в глаза и что, во-вторых, он вооружен. Взгляд Крейна скользнул по двум кобурам с пистолетами на его бедрах. Мучительно сознавая, что его люди ждут сигнала, он вдруг растерялся. Высокий не сделал ни одного угрожающего движения, но он стоял прямо перед фургоном. И Крейн должен был пройти мимо него, чтобы запалить фургон.

– Кто ты? – спросил Крейн, оттягивая время, чтобы подумать.

– «Раскрыли на меня пасть свою, как лев, алчущий добычи и рыкающий», – процитировал тот негромко глубоким басом.

Крейн был ошеломлен. Слова из псалма, который он назвал старому фургонщику, но будто заряжены скрытым смыслом.

– Посторонись, – приказал Крейн, – и не вздумай воспрепятствовать свершениям во имя Господа. – У тебя есть выбор; жить или умереть, – сказал высокий все так же тихо и без всякого гнева.

У Крейна противно защемило в животе от ужаса. Этот его убьет – Крейн с ледяной уверенностью поверил ему.

Если он попытается поджечь фургон, то высокий выхватит один из своих пистолетов и уложит его. У него пересохло в горле. От факела отвалился горящий уголек и обжег ему пальцы, но Крейн не шевельнулся… Не мог шевельнуться. Позади него стояли пятнадцать вооруженных людей, но он знал, что, находись они в сотне миль отсюда, пользы ему от них было бы ровно столько же. Глаза ему залил пот.

– Аарон, что такое? – окликнул его Лич.

Аарон уронил факел, попятился. Руки у него тряслись. Высокий надвигался на него, и Клятвоприимца охватила паника.

Он повернулся, кинулся к своей лошади, вскарабкался в седло и, вцепившись в поводья, почти полмили проскакал галопом, беспощадно колотя лошадь каблуками. Потом натянул поводья и спешился.

Упав на колени, он ощутил во рту вкус желчи, и его начало рвать.

У Шэнноу стучало в висках, но он шел прямо к охранникам Клятвоприимца. Аарон Крейн уже почти исчез из виду, но его люди в растерянности топтались на месте.

– Ваш вождь уехал, – сказал Шэнноу. – У вас здесь есть еще какие-то дела?

Коренастый парень, который подал Крейну факел, весь напрягся, и Шэнноу видел, как в нем нарастает ярость. Однако тут к ним подошел Иеремия.

– Вы долго ехали, и вас, наверное, томит жажда, – сказал он. – Исида, принеси им воды. Клара, сходи в мой фургон за кружками. Друзья мои, – продолжал он, – в эти беспокойные времена подобные недоразумения неизбежны. Мы все верные последователи Книги, а разве она не повелевает нам любить ближних и благотворить ненавидящим нас?

Исида, красная от гнева, принесла медный кувшин, а беременная Клара подошла к охранникам, раздавая им жестяные кружки.

Коренастый махнул Исиде, чтобы она отошла, и уставился на Шэнноу.

– Что ты сказал Клятвоприимцу? – прорычал он.

– Спроси у него, – ответил Шэниоу.

– И спрошу, черт дери! – Он обернулся к своим товарищам, которые все жадно пили из кружек. – По коням! – крикнул он.

Когда они ускакали, Шэнноу вернулся к костру и тяжело опустился в кресло доктора Мередита. Иеремия и доктор подошли к нему.

– Благодарю вас, друг мой, – сказал Иеремия. – Боюсь, они убили бы нас всех.

– Было бы неразумно остаться тут на ночь, – сказал ему Шэнноу. – Они вернутся.

– Среди нас есть такие, – сказал апостол Савл, а солнечный свет искрился в его длинных золотистых волосах, – кто льет слезы над тысячами тех, кто пал, сражаясь против нас в Великой войне. И говорю вам, братья, я – один из них. Ибо эти заблудшие души, отдавая жизнь за дело тьмы, веровали, будто они сражаются за свет. Но, как поведал нам благой Господь, узок путь, и немногие находят его. Тем не менее Великая война закончена, братья мои. Она выиграна во славу Бога и сына его, Иисуса Христа. И выиграна она вами, и мной, и множествами верующих, кто твердо противостоял сатанинским деяниям наших врагов, и язычников, и исчадий.

Раздались восторженные возгласы, и Нестор Гаррити всем сердцем пожалел, что не был воином Христовым в Великой войне. Но он же тогда был еще ребенком, ходил в младшую школу и трепетал перед грозной Бет Мак-Адам. Вокруг него теснились жители и жительницы Долины Паломника, сошедшиеся на Длинном Лугу услышать апостольское слово. Кое-кто из присутствующих помнил, как двадцать лет назад над Долиной Паломника проплыла узкая серебристо-белая летающая машина, неся людям Диакона и его апостолов. Как хотелось Нестору увидеть ее в полете! Восемь лет назад отец свозил его в Единство и сводил в великий храм в центре города. Там на пьедестале из сверкающей стали покоилась эта летающая машина. То мгновение навсегда врезалось в память Нестора.

– Да, она закончилась, друзья мои, но нас ожидает новая битва, – сказал апостол, и эти слова вернули Нестора из прошлого в настоящее. – Силы Сатаны сокрушены, но в стране еще таятся зло и погибель, ибо, как сказано в Писании, Дьявол великий обманщик, сын утренней звезды. Не заблуждайтесь, братья и сестры мои. Дьявол не безобразный зверь. Он красив и обходителен, а слова его источают мед. И многие будут обмануты им. Он голос недовольства, нашептывающий вам в уши по ночам. Он мужчина – или женщина, – кто говорит против усилий нашего Диакона и его святых вернуть сей измученный мир Господу. Ибо разве не написано «и судим будет каждый по делам своим»? И я спрашиваю вас, братья: кто принес истину в сей заблудший мир? Ответьте мне!

Вскинув руки, он с возвышения оглядел толпу.

– Диакон! – раздался ответный рев.

– А кто спустился с небес, неся слово Божие?

– ДИАКОН!!!

Подчиняясь гипнотическому восторгу, Нестор вытянулся во весь рост, взмахивая правым кулаком при каждом ответе. Голос толпы гремел раскатами грома, и за лесом взметнувшихся рук Нестор уже почти не видел апостола. Но он слышал его.

– И кого Бог послал через глубины времени?

– ДИАКОНА!!!

Апостол Савл дал реву затихнуть, а потом простер руки, требуя тишины:

– Друзья мои, по делам его вы судили его. Он построил школы и больницы. И великие города. И вновь дети Божьи пользуются знаниями наших предков. У нас есть машины, пашущие землю, плавающие по морям, летающие по воздуху. У нас есть лекарства, образованные врачи и сестры. Этот измученный край вновь набирается сил в гармонии с Господом. И Он пребывает с нами через своего служителя в Единстве. Но повсюду вокруг таится грех, стараясь нанести нам удар. Вот почему по нашим долам и весям разъезжают Клятвоприимцы. Они садовники нового Райского Сада, высматривающие сорняки и растения, которые не цветут. Ни одна богобоязненная семья не должна страшиться Клятвоприимцев. Страх разоблачения должен томить лишь тех, кто соблазнен Сатаной. Точно так же, как только разбойники и нарушители законов должны страшиться наших новых Крестоносцев, наших прекрасных молодых воинов, таких, как ваш собственный капитан Леон Эванс.

Нестор завопил во всю силу своего голоса, но даже сам себя не услышал в общей буре одобрительных криков.