Белый Волк - Геммел Дэвид - Страница 1

Дэвид Геммел

Белый Волк

ПРОЛОГ

Кафас-купец испугался, когда незнакомец подъехал к его костру. Было это в лесу, к северу от столицы. Кафас выбрал место для ночлега в ложбинке подальше от дороги, чтобы огонь никого не приманивал. Гражданская война уже закончилась, но потери с обеих сторон были очень велики, и войска больше не патрулировали эту дикую местность, где разбойничали шайки дезертиров. Кафас долго думал перед тем, как предпринять это путешествие, и все-таки решился. Теперь мало кто из купцов отваживался посещать Наашан, поэтому он мог нажить большие деньги, продавая свои товары — шелка из Чиадзе, пряности из Шерака и Готира. Сейчас, при свете полной луны, эта возможность представлялась Кафасу весьма сомнительной.

Всадник появился из леса над ложбинкой и направил коня вниз по склону. Кафас видел, что затылок у него выбрит, а наверху волосы подстрижены в виде торчащего гребня — такую прическу носят отборные наашанские воины, мастера меча. Уже легче: вряд ли такой человек стал бы промышлять разбоем. У искусного бойца в раздираемой войной стране есть более легкие способы разбогатеть, чем подкарауливать купцов на дороге.

Одежда всадника укрепила эту мысль. Темный кожаный колет с кольчужными наплечниками, кожаные штаны, высокие сапоги, тоже защищенные кольчугой, — все это было хоть и просто, но дорого. И вороной у него чистых вентрийских кровей. Таких коней не часто увидишь на рынке — их продают из рук в руки за двести, а то и за четыреста золотых рагов. Ясно, что всадник не вор. Страх перед ограблением покинул Кафаса, сменившись страхом иного рода.

Неизвестный спешился и подошел к костру, двигаясь с грацией, присущей всем хорошим бойцам на мечах. Кафас поднялся ему навстречу. Вблизи всадник выглядел моложе, чем казалось — лет на двадцать с небольшим. Голубые глаза на красивом лице блестели ярко, как два сапфира.

— Добро пожаловать к моему огоньку, — с поклоном сказал Кафас, — Хорошо, когда ты не один в столь опасных местах. Меня зовут Кафас.

— Скилганнон, — протянув руку, представился незнакомец. На Кафаса накатил страх, во рту пересохло.

— Я… как раз собирался поужинать, — через силу выговорил он. — Прошу вас разделить со мной трапезу.

— Спасибо. — Скилганнон оглядел лагерь и принюхался. — Не похоже, чтобы духами пользовался ты, поэтому зови сюда своих женщин. В этом лесу водятся дикие звери. Волков теперь поубавилось, но встречаются еще медведи и даже пантеры. — Он повернулся лицом к огню, и купец увидел у него на спине странное приспособление: черный, немного изогнутый полированный футляр футов пяти длиной, с украшениями из слоновой кости на обоих концах. Если бы Кафас не слышал имени незнакомца, он затруднился бы понять, для чего это приспособление служит.

Скилганнон снял с себя футляр и уселся у огня.

Кафас с тяжелым сердцем обернулся к темному лесу. Скилганнон знает про девочек, и если он вздумает изнасиловать или убить их, от него не убежишь.

— Лукрезис, Филия, идите сюда. Все в порядке, — позвал купец, молясь, чтобы это оказалось правдой.

Из леса появилась стройная темноволосая девушка, ведя с собой девочку лет семи. Малышка, вырвавшись из рук сестры, подбежала к отцу. Тот обнял ее за плечи и подвел к костру.

— Мои дочери, Филия и Лукрезис. Скилганнон улыбнулся им.

— Осторожность никогда не помешает. Красивые у тебя дочки — должно быть, в мать пошли.

Кафас тоже выдавил из себя улыбку:

— Да, она была красавица, это верно. — Его пугала смелость, с которой Лукрезис смотрела на молодого воина. Девушка, склонив голову набок, перебирала пальцами длинные волосы. Она знала, что хороша собой — мужчины не раз говорили ей об этом.

— Помоги мне принести посуду, Лукрезис, — приказал ей отец и у самой повозки прошипел: — Перестань строить ему глазки.

— Почему? Он такой приятный мужчина.

— Это Скилганнон Проклятый. Хорошо, если мы уйдем от него живыми. — Кафас вручил дочери пару котелков и сковородок.

Скилганнон у костра беседовал с маленькой Филией, и она весело смеялась.

— Он ничего нам не сделает, отец, — сказала Лукрезис.

— Не суди о людях по виду. Если бы преступления совершали одни уроды, найти преступника было бы проще простого. Я наслышан о его подвигах — и не только на ратном поле. Говорят, у него в доме вся прислуга состоит из хорошо обученных шлюх. Я бы такого и близко не подпустил к своим Дочерям, будь у меня выбор — но у меня его нет.

— Жаль, что его нет и у меня, — сказала Лукрезис. Кафас, вернувшись к костру, приготовил похлебку. Помешивая вкусно пахнущее варево, он добавил в котелок перца и прочих специй, а под конец посолил.

— Кажется, готово.

— Ты отменный повар, мастер Кафас, — сказал Скилганнон после ужина.

— Благодарствую. Это мой конек.

— А почему у тебя на руке паук? — спросила Филия, показав на черную татуировку на его левом предплечье.

— Тебе не нравится?

— Нет. Он страшный.

— Это невежливо, Филия! — вскричал Кафас. Девочка испугалась, и он, спохватившись, добавил: — Этот господин — наашанский офицер и получил этот знак за то, что… победил в одиночку восемь человек. У военачальников на груди изображается пантера, а у самых победоносных — орел. И ты не должна говорить взрослым такие вещи.

— Хорошо, не буду, но он правда страшный.

— Дети говорят то, что думают, — ничего плохого в этом нет, — мягко вставил Скилганнон. — Успокойся, купец, я не причиню тебе зла. Я переночую у твоего костра, а утром поеду дальше. Можешь не опасаться за свою жизнь и за честь своей семьи. Кстати, прислугу, о которой ты говорил, держал не я, а один придворный — мой, так сказать, друг.

— Я не хотел обидеть вас, сударь.

— Слух у меня очень острый, купец, но я не обижен.

— Покорно благодарю вас.

Издали послышался стук копыт. Скилганнон встал.

Через некоторое время в ложбину спустился кавалерийский отряд. Кафас, бывавший в Наашане в годы гражданской войны, узнал солдат королевы. Одеты в черное, шлемы тяжелые, у каждого пика, сабля и круглый щит с изображением пятнистой змеи. Во главе ехал штатский, тоже известный Кафасу: Дамалон, фаворит королевы, с длинными светлыми волосами и тонким лицом. Он легко соскочил наземь, но пятьдесят всадников остались в седлах.

— Долго же мы гонялись за вами, генерал, — сказал Дамалон Скилганнону.

— Зачем же было так утруждаться?

— Королева требует вернуть ей Мечи Дня и Ночи.

— Она мне их подарила, — пожал плечами Скилганнон. — Впрочем, будь по-вашему.

Подняв с земли черный футляр, он бросил его Дамалону. Его лицо при этом, как заметил Кафас, искривилось, словно от боли.

— Можете ехать, капитан, — сказал Дамалон, оглянувшись. — Наша задача выполнена.

Всадник на гнедом коне выехал вперед.

— Рад видеть тебя снова, генерал, да сопутствуют тебе боги.

— И тебе, Аскелус.

Кавалеристы во главе с капитаном стали удаляться, и на поляне осталось только четверо человек — без сабель, но с длинными кинжалами у пояса. Они спешились и стали рядом с Дамалон ом.

— Зачем ты уехал? — спросил придворный. — Королева отличала тебя больше всех своих военачальников.

— Это мое дело.

— Странно. У тебя было все: богатство, власть, дворец, чтобы жить в нем до конца своих дней, а жениться ты мог бы снова. — Дамалон потянул за одну из костяных рукоятей, выступающих из футляра, но ничего не произошло.

— Нажми на рубин в эфесе, — сказал Скилганнон. Дамалон нажал, и при луне сверкнул серебром клинок с вытисненными на нем рунами. Кафас смотрел на меч с нескрываемой алчностью. Мечи Дня и Ночи вошли в легенду. Правитель любой страны дал бы за них три тысячи рагов — а может, и пять.

— Какая красота, — произнес Дамалон. — Кровь играет, когда на них смотришь.

— Мой вам совет: садитесь на коней и уезжайте, — отозвался Скилганнон. — Ты сам сказал, что твоя задача выполнена.