Чародей из Гнэльфбурга - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 10

– Ты вообще ни на что не похож! А разыскивать невидимку в толпе – безнадежное дело.

– Ты можешь сказать заклинание, и я появлюсь…

– Ты же знаешь, Конфитюр, я не люблю колдовать при посторонних… – Дядюшка Клаус вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Эврика! Я, кажется, придумал, что нужно сделать! Я вызову тень моей дорогой кузины, и пусть она за тобой присмотрит!

– Тень Жозефины?! – удивился Конфитюр. – Из царства теней?!

– Ну да! Я знаю одно чудесное заклинание, вычитал его вчера в «Книге Судеб», оно должно сработать!

– Жозефина не рассердится, если ты ее потревожишь?

– Вряд ли. Она так любила разнообразить свои впечатления! К тому же она отходчивая и долго сердиться не может.

Дядюшка Клаус поставил на стол подсвечник с большой восковой свечой и чиркнул спичкой.

– Конфитюр, ты не помнишь, где у нас хранится сера?

Старый призрак недоуменно пожал плечами.

– Конфитюр, я жду ответа!

– Я ответил: не знаю.

– Что-то я не слышал твоего ответа! – сердито буркнул Дядюшка Клаус. – Что ж, придется перерыть всю кладовую…

– А разве без этой вонючки нельзя обойтись?

– Нельзя. Ты сам учил когда-то в школе «Начала Колдовства».

Конфитюр печально вздохнул:

– С тех пор прошло столько лет… Я все позабыл, дорогой Клаус, абсолютно все!

– Ничего, сейчас я тебе напомню!

Дядюшка Клаус сбегал в кладовую, заставленную банками, склянками и металлическими коробками, и, обнаружив на верхней полке бутыль с этикеткой «СЕРА», быстро отсыпал в газету немного нужного порошка. После чего вернулся к Конфитюру в комнату и радостно сообщил ему:

– Нашел! Теперь можно колдовать!

– Гром и молнии будут? – поинтересовался Конфитюр.

– Будут, но умеренные.

Дядюшка Клаус зачерпнул чайной ложечкой щепотку серы и, сосредоточившись, начал бубнить себе под нос заклинание:

– О, духи Абруса, хранители Кадабруса, к вам я взываю с покорной просьбой! Пусть предстанет пред наши очи тень Жозефины – моей кузины! Абрус – Кадабрус, швабрус – шаландус…

Сера полетела в пламя свечи. В то же мгновение за окнами дома раздались оглушительные раскаты грома и сверкнула молния. И это в ясный безоблачный день!..

Дядюшка Клаус насладился громом и молнией, втянул в легкие запах серы и снова забубнил, как заведенный:

– Духи Абруса, хранители Кадабруса, исполните мое желание, явите мне тень Жозефины – моей кузины! Абрус – Кадабрус, швабрус – шаландус!..

Новая порция серы полетела в огонь, и новые раскаты грома и вспышки молний заставили вздрогнуть изумленных жителей Гнэльфбурга.

– Жозефина, я жду! Жозефина! – вскрикнул Дядюшка Клаус, и остатки серы сгорели в прожорливом пламени восковой свечи.

Когда за окнами отгрохотал гром и наступила мертвая тишина, Конфитюр спросил у растерянного приятеля:

– Ну, и где же наша бесценная кузиночка? Я так хочу обнять ее и снова услышать ее звонкий, как колокольчик, голосок!

Теперь пришел черед пожимать недоуменно плечами Дядюшке Клаусу:

– Я сделал все правильно… Рецепты в «Книге Судеб» даются точные…

– Может быть, отсырела сера? – предположил старый призрак.

Но опытный чародей решительно не согласился с его словами:

– Тогда бы так не бабахало! У меня от этих раскатов даже заложило уши!

– А у меня заслезились глаза от молний… Впрочем, это могло случиться и от дыма…

Старый призрак прошлепал к окну и отворил его настежь.

– Пусть немного проветрится… А то я не усну.

Дядюшка Клаус загасил свечу и снова задумался над бередящим его душу вопросом: что делать с Конфитюром? на кого оставить беспомощного бедолагу и пустой, без хозяина, дом?

И в этот момент над парадной дверью весело звякнул колокольчик: это пришли молочница Марта и ее бессердечная дочь Бригитта.

Глава двадцать первая

Дядюшка Клаус впустил Бригитту и Марту в дом и попросил их присесть в кресла.

– У меня к вам будет огромная просьба, – сказал он, принимаясь снова ходить по комнате из угла в угол, заложив руки за спину, – вы присмотрите денька три за моим хозяйством, а я попробую излечить Бригитту…

– Вы уезжаете? – догадалась фрау Марта.

– На три дня – не больше.

– Мы согласны! – кивнула молочница и плюхнулась в кресло.

– АААА!! – завопил сонный Конфитюр, на которого опустилась тяжеленная махина.

– ИИИИ!! – завизжала фрау Марта, когда поняла, что уселась на привидение.

Бригитта, вместо того чтобы броситься выручать попавшую в беду матушку, залилась оглушительным смехом.

– Бессердечная гусыня… – прошептал сердито Дядюшка Клаус и кинулся сам успокаивать несчастную женщину.

– Все в порядке, фрау Марта, просто вы сели не в то кресло… Конфитюр, а ну, марш из комнаты! Фрау Марта, не хотите выпить водички? Очень помогает при нервных расстройствах!

– Что… что это было, господин Клаус? – с трудом выдавила из себя несчастная молочница.

– Ничего особенного… Обычный призрак…

– И я на него села?!

– Конфитюр сам виноват: не спи где попало, да еще при гостях!

Фрау Марта выпила стакан воды, и ей действительно полегчало.

– Впервые вижу настоящего призрака… – смущенно сказала она, ставя дрожащей рукой пустой стакан на столик. – С непривычки это впечатляет!

– Конфитюр смирный, добрый, никого не обижает…

– Совсем как мой покойный муж! – повеселела молочница. – Ганс тоже таким был: ласковым и незаметным!

– Но Конфитюр все-таки призрак… – напомнил Дядюшка Клаус.

– Ну и что? С каждым случиться может! Недавно к нам цирк приезжал, так там один циркач залез в кувшин и сгинул! Кувшин разбили, а циркача нет! Потом уж его из шкафчика достали. Достали его, а он стал саблю в рот себе запихивать!

– Зачем?!

– Не знаю, наверное, блажь такая в голову пришла… Запихнул саблю в глотку до рукоятки – и хоть бы хны! Что ж, по-вашему, циркач тоже привидение?

– Циркач – нет, а Конфитюр – да.

– Ну, и на здоровье. От него мне вреда не будет, не то, что от дочки… Вы ее расколдуете, господин Клаус?

– Сделаю все возможное. – Гнэльфбургский чародей показал на дверь в соседнюю комнату и дал совет молочнице поселиться с дочкой именно там. – Все под рукой и не нужно бегать по этажам. А Конфитюр пусть живет здесь или в своей мастерской. Он у нас художник и иногда рисует картины!

Фрау Марта поблагодарила хозяина за гостеприимство и повела Бригитту на кухню: надо было приниматься за работу и подавать обед. А Дядюшка Клаус отправился в свой кабинет готовиться к отъезду – поезд в Гутенвальд отходил уже через час.

Глава двадцать вторая

Неприятности в этот день сыпались на Дядюшку Клауса одна за другой. Не успел он прийти на вокзал, как стало известно, что поезд задерживается с отправлением на целых три часа, а то и больше. И все из-за речки, которой ночью вздумалось выйти из берегов и размыть железнодорожные пути возле Чертова моста. И теперь, пока речку не загонят обратно в русло, а пути не починят, пассажирский состав не тронется с места.

«Нужно было все-таки лететь на ковре-самолете, – подумал раздраженно Дядюшка Клаус, устраиваясь на жестковатой лавке в полутемном вагоне. – Не велика птица, мог бы и потерпеть полчаса…»

Теперь же отправляться с железнодорожного вокзала на волшебном ковре было просто глупо: нахальные зеваки могли засмеять пожилого гнэльфа. Лететь без ковра с чемоданом в руках было еще глупее.

«Неужели придется торчать здесь три часа?! Нет, нужно что-то придумать!»

И тут Дядюшку Клауса осенило: раз нельзя лететь одному, пусть полетят все пассажиры поезда! Остановок до Гутенвальда не больше трех, можно и приземлить состав где надо на минутку. Дядюшка Клаус радостно потер ладони и, отвернувшись от соседа по купе, что-то беззвучно прошептал в приоткрытое окно вагона.

– Гха-гха… Хым-хым… – прокашлялся в вокзальных радиодинамиках хриплый голос дежурного диспетчера. – Дамы и господа, внимание! Скорый поезд номер один «Гнэльфбург—Гутенвальд» отправится в полет… Господи, что я говорю!.. Отправится в полет с третьего пути второй платформы ровно через одну минуту. Провожающих просим выйти из вагонов! Во время полета… Господи, что я говорю!.. Во время полета просьба из окон и тамбуров не высовываться. Дамы и господа, повторяю…