Соло для часов с секретом - Александрова Наталья Николаевна - Страница 8

При этом он смотрел куда-то мимо старушки или сквозь нее, как будто она была полупрозрачным облачком пара.

– Если бы был жив Василий Аркадьевич, – проговорила старушка, снова приподнимая вуаль, – если бы он был жив, я никогда… ни в коем случае… я не опустилась бы…

– Какой еще Василий Аркадьевич? – переспросил оценщик, концентрируя взгляд на старушке. – Из налоговой?

– Почему из налоговой? – Старушка моргнула. – Василий Аркадьевич – мой покойный супруг, профессор… он никогда не допустил бы… он так обо мне заботился… сорок пять лет душа в душу… но с тех пор, как его не стало, мне все приходится делать самой…

– Вот только этого не надо! – Оценщик повысил голос. – Вы не у психотерапевта! Вы в комиссионном магазине! Меня ваши воспоминания не интересуют! Мое время очень дорого стоит! Вы что-то мне принесли – так показывайте, а нет – позовите следующего!

– Извините, – испуганно проговорила старушка. – Конечно, я понимаю, вам некогда… вы очень заняты…

Она торопливо, дрожащими пальцами в черных кружевных перчатках расстегнула бисерную сумочку, выложила на стол бархатный футляр и откинула его крышку. На черном бархате лежал круглый золотой медальон с выложенным мелкими искрящимися камешками вензелем «ЕК».

– Медальон, – проворчал оценщик. – Медальоны сейчас никто не покупает… тем более с вензелем…

Он протянул руку, нажал широким плоским ногтем, откинул крышечку медальона. Внутри находился портрет на эмали – очаровательная дама в открытом бальном платье…

– Это моя бабушка, – сообщила старушка, кокетливо поправив шляпку. – Не правда ли, мы очень похожи?

– Кому нужна ваша бабушка? – проскрипел оценщик, захлопывая крышку. – Чужая бабушка никому не нужна!

Он вставил в глаз увеличительное стекло, осмотрел медальон с обратной стороны и поднял взгляд на посетительницу.

– Это семейная реликвия, – вздохнула старушка. – Я ни за что не продала бы медальон, но внучка покупает квартиру… вы понимаете… очень нужны деньги…

– Я все понимаю! – отозвался оценщик, подбрасывая медальон на ладони. – Две тысячи!

– Сколько? – Старушка приподняла вуаль и растерянно уставилась на мужчину, потом перевела взгляд на медальон, словно увидела его в первый раз. – Сколько вы сказали?

– Я сказал – две тысячи!

– Побойтесь Бога! – воскликнула старушка, всплеснув руками. – Да здесь одни бриллианты…

– Это не бриллианты. – Оценщик пренебрежительно отбросил медальон на стол. – Это мелкие осколки! Сейчас на такие изделия совершенно нет спроса! В общем, я вам назвал цену, не хотите – покиньте кабинет! У нас не благотворительная организация, а коммерческая фирма!

– Безобразие! – пробормотала старушка, поднимаясь. Она спрятала медальон в футляр, футляр положила в сумочку и заковыляла к выходу, что-то бормоча под нос.

Оценщик проводил ее взглядом, достал из кармана мобильный телефон и что-то вполголоса сообщил. Только после этого громко выкрикнул:

– Следующий!

Старушка в трауре вышла на крыльцо комиссионного магазина, огляделась по сторонам и медленно двинулась к троллейбусной остановке. Но не успела она сделать и десяти шагов, как к ней подошел невысокий, худенький, чрезвычайно благообразный старичок в несколько поношенном, но очень аккуратном черном костюме, с черным же галстуком. Костюм слегка лоснился на локтях, но голубые глаза старичка сияли честностью и бескорыстной любовью к ближнему.

Подхватив старушку под локоток, он проговорил со старомодной галантностью:

– Пардон, мадам, вы чем-то огорчены? Может быть, я могу вам помочь?

– Я огорчена человеческой подлостью! – сообщила старушка, окинув незнакомца взглядом. – Подлостью и черствостью! Я пришла в этот магазин, – она кивнула в сторону комиссионки, – принесла одну старинную вещь, семейную реликвию… я ни за что не рассталась бы с ней, если бы не стесненные обстоятельства… И вы не представляете, сколько они за нее предложили! Две тысячи!

– Две тысячи? – деловито переспросил старичок. – А что за вещь?

– Золотой медальон, старинный… с бриллиантовым вензелем! И с портретом моей бабушки. Представляете, он сказал, что на медальоны сейчас нет спроса!

– Да, на медальоны спроса действительно нет… – Старичок пригорюнился. – А знаете что? – Его голубенькие глазки засияли, как будто он нашел неожиданное решение проблемы. – Давайте я взгляну на ваш медальон! Может быть, я куплю его… просто чтобы выручить вас! Я не могу спокойно смотреть, как страдает интеллигентная дама!

– Да что вы? – Старушка сложила руки. – Право, мне неудобно… но как же… не можем же мы прямо на улице…

– Зачем на улице? – Старичок показал на дверь небольшого кафетерия. – Мы можем зайти сюда… кажется, здесь довольно тихо, и нам никто не помешает…

В кафетерии действительно было тихо и пусто. Единственная официантка скучала под глянцевым постером с портретом Филиппа Киркорова. При виде старичка она оживилась: он неплохо приплачивал ей за невмешательство в свои дела.

Устроившись за угловым столиком, отгороженным от зала искусственной пальмой с пыльными сероватыми листьями, старичок заказал две чашки кофе, дождался, пока официантка принесет заказ, и только тогда обратился к своей спутнице:

– Ну, дорогая моя, покажите, что у вас за медальон!

Старушка выложила «семейную реликвию» на стол и уставилась на покупателя в немом ожидании.

Тот внимательно оглядел вещицу, воспользовавшись складной лупой, поковырял камешки вензеля, откинул крышку.

Увидев внутри портрет, восхищенно заахал:

– Как вы на нее похожи! Вы говорите, это ваша бабушка? Просто одно лицо! Какие благородные черты!

Старушка приосанилась и кокетливым жестом поправила шляпку. Покупатель поднял на нее проникновенные голубые глазки и сказал с придыханием:

– Преле-естная вещица! Просто преле-естная! Сколько, вы говорите, вам за нее предложили?

– Две тысячи, – выдохнула старушка, брезгливо поморщившись.

– Безобразие! – Голубые глазки запылали от возмущения. – Да как он посмел! Это просто возмутительно! За такой прекрасный медальон – две тысячи! Нет, я вам заплачу за него две с половиной! Даже три тысячи! Даже… из уважения к вам… три с половиной!

– Три с половиной? – растерянно переспросила старушка. – Честно говоря, я думала… думала, что он стоит больше…

– Вы совершенно правы! – горячился старичок. – Я дам вам… – Он изобразил на лице смятение и наконец выпалил: – Я дам вам три тысячи семьсот рублей! Конечно, это уже себе в убыток, но я не могу безразлично взирать на страдания такой благородной особы! Три тысячи семьсот!

Он произнес последнюю цифру с такой гордостью, как будто сообщал своей собеседнице о том, что она получила приглашение на званый обед от английской королевы.

– Ну, если вы считаете, что большего за него не выручишь… – вздохнула старушка.

– Я хотел бы заплатить за него больше, гораздо больше! – воскликнул покупатель. – Только для того, чтобы порадовать вас. Но – увы! – дать больше я просто не в состоянии! Это максимум…

– Ну что ж… – Старушка еще раз вздохнула и пододвинула медальон к покупателю. – Если бы не обстоятельства, я никогда бы с ним не рассталась…

– Ах, как я вас понимаю! – Старичок поспешно спрятал медальон в карман и отсчитал облапошенной бабке ее деньги, радуясь тому, как легко провернул такое выгодное дельце. Хорошая прибавка к пенсии! Конечно, придется поделиться с оценщиком из комиссионки, но и на его долю останется достаточно…

Оставив старушку допивать кофе, он покинул кафетерий и в прекрасном настроении двинулся в сторону дома, чтобы спрятать в сейф сегодняшний трофей.

Однако не успел он сделать и десяти шагов, как беззвучно распахнулась дверца припаркованной возле тротуара скромной «девятки», и перед старичком возник молодой человек с непослушной рыжей шевелюрой.

– Лейтенант Ухорылов! – представился он, раскрыв красную книжечку. – Можно вас на два слова?

– А в чем дело? В чем дело? – заволновался старичок. – Я приличный законопослушный человек… меня все знают… если что – позвоните майору Килькину… он вам все объяснит…