Ветер умирает в полдень - Гельдлин Мишель - Страница 18

– Я даже не знаю, его ли это почерк. У Адриана в папке хранится копия протокола. Он протягивает ее Кэлу.

– У вас нет этого документа?

– Нет.

Кэл Марвин читает протокол. Большая часть осторожно составленного и напечатанного текста походит на типичную бумагу "для служебного пользования".

ЛАБОРАТОРИИ ФЕДЕРАЛЬНОГО БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ ФБР

Вашингтон, Колумбия 20535 Дата: 8 марта 19. Авиа, заказное. Шерифу округа Красная Пустыня, Рок-Ривер. Анализу подвергнут предмет, имеющий отношение к уголовному расследованию. Этот отчет может быть использован только в целях официального следствия и судебного процесса. Использованию в других целях не подлежит.

Подпись:

Директор No 3.

Ваш номер: 935 ФА.

No лаборатории: KI 911 022-037 D.

No1: рукописный документ, начинающийся словами: "11 часов я ждал" и заканчивающийся словами: "а они проезжают мимо".

No2: написанное от руки заявление Дэвида Роберта Уоррена на получение разрешения на ношение оружие в штате Юта.

Результат анализа: документ No1 написан тем же человеком, что и документ No2.

Кэл слабо защищается:

– Здесь не сказано, что Уоррен был левшой.

Ему вовсе не хочется признавать, что шериф, возможно, прав. Но теперь уже и Адриан сомневается: было ли это самоубийство?

Сначала, после информации, распространенной Эй-Пи-Ай, возникла версия, что Дэвид умер от переохлаждения. Позже решили, что всеми покинутый или потерявший последнюю надежду на спасение, он покончил с собой. По мнению шерифа, Дэвид сошел с ума. Возможно, Уоррен попал в аварию и застрял на одиннадцать часов. Или же не было никакой аварии. И не было этих одиннадцати часов. Может, Дэвиду отомстил шахтер Хаски Джонс? Теперь родилась новая версия – Уоррена убили, чтобы заткнуть ему рот.

Где же истина, если она есть?

Адриан старается выведать как можно больше.

– Кто мог быть заинтересован в смерти Дэвида две недели спустя после его ухода из фирмы "Юнайтед Кэмикелс"?

– Профессионал, если судить, как все было прекрасно инсценировано. Его наняли, чтобы убрать Дэвида, который слишком много узнал в результате своего частного расследования.

– Что же он мог раскопать?

– Незаконную торговлю, план вооруженного ограбления. Поскольку зарплату теперь выплачивают чеками или перечисляют прямо на банковский счет, преступники переключились на оборудование и воруют уже по-крупному.

– Но чтобы убить человека!

– Бульдозер ценой в сто пятьдесят или двести тысяч долларов спрятать совсем не трудно. Достаточно намалевать новый номер. И через полгода на другом конце страны его перепродают по сниженной цене. Люди из ФБР догадываются об этом, но не могут напасть на след.

– А крупное дело, о котором Дэвид говорил вам по телефону, не выдумал ли он его?

– Зачем ему это было нужно?

– Почему он сначала сообщил о своих подозрениях вам и ФБР, а не шерифу? Он ведь не мог не знать, что шахты находятся в юрисдикции окружной полиции?

– Я уже говорил вам, что мы с Дэвидом симпатизировали друг другу, и он знал, что я думаю об этом подонке шерифе. Не сомневаюсь, он был о нем такого же мнения. Я встречал Дэвида два-три раза в мотеле "Литл Америка", когда помогал Джону Вэнсу. Знаете Джона?

Когда Адриан прощается с Калом Марвином, в душе у него – полное смятение. "Либо Уоррен был фантазером, – думает он, – и действительно покончил с собой, либо он разнюхал крупную махинацию, и никто, кроме этого здоровенного простака Кэла, не поверил ему, потому что он слишком много об этом трезвонил."

Журналист выходит через боковую дверь, чтобы не столкнуться с шерифом, офис которого находится в "Каунти-Центре" на противоположной стороне улицы. Не хочется сейчас искать ответы на мучающие его вопросы. Надо сначала обдумать то, что он только что узнал.

И составить собственное мнение об этом деле.

Глава 20

Понедельник, 5 февраля

Кабинет чемпиона мира по журналистике напоминает кабину сверхсовременного космического корабля, впрочем, он намного просторнее.

В огромный рабочий стол, изогнутый полумесяцем, встроены телефоны прямой связи с канцелярией Белого Дома и Пентагоном, панель с кнопками вызова и сигнальными лампочками, переговорное устройство с восемнадцатью клавишами. Задняя стена кабинета повторяет изгиб стола – это настоящая мозаика из факсов крупных отделений банков по всему миру, телеграфных аппаратов, автоматически отстукивающих последние биржевые новости Уолл-стрита, Цюриха, Лондона и Токио, экранов, которые транслируют передачи конкурирующих телеканалов.

Комната залита мягким светом, который струится из источника, спрятанного в карнизе вокруг потолка. Стекло без амальгамы сбоку стола позволяет самому знаменитому комментатору планеты видеть весь огромный редакционный зал, расположенный под кабинетом.

Куки Кармоди уже до тошноты надоела собственная слава. Но он никогда и никому в этом не признается. Публичная жизнь, требующая от него постоянной и предельной концентрации, вконец измотала его.

Десять лет подряд вечер за вечером выступать перед пятью или шестью десятками миллионов телезрителей, информировать их о новостях, комментировать события, перетасовывать и формировать на свой лад мнение огромной человеческой массы, отравляя ее этим ужасным наркотиком! Телевизионные новости превращаются в спектакль, в котором Куки Кармоди – единственный актер. Всегда на виду, подобно красоткам из Голливуда, чемпионам по боксу и звездам эстрады, в обычной жизни – как на сцене, он в конце концов и сам уверовал, что мир без него рухнет. Он видит в себе нечто более важное, чем всего лишь одну пятимиллиардную часть человечества.

Во время торжественных церемоний Куки Кармоди случается находиться на балконе дворца в обществе принца, президента, папы. С площади доносится гул, там, внизу, теснится и копошится толпа почитателей. Повсюду, насколько хватает глаз – крошечные лица, марионетки без нитей, хмельные от приветственных криков.

Когда же Кармоди возвращается в свою студию, он в одиночку манипулирует третьей частью нации. Ежедневно каждое его слово жадно ловят в пятьсот раз больше мужчин и женщин, чем самая громадная толпа, какую ему доводилось видеть с балкона.

Тридцать пять лет Кармоди кует себе имя, репутацию, карьеру. Баснословный успех, по-американски головокружительный взлет. Куки Кармоди великолепно отбивает наскоки молодых честолюбивых волков, которые пытаются развенчать его, утверждая, что его время уже прошло. Он проявил себя куда более изощренным и хладнокровным бойцом, чем они. Коварным, беспощадным, готовым пожертвовать всем ради работы.

Но такого Кармоди мало кто знает.

Люди обожают его за простоту и непосредственность. Круглое, доброжелательное и улыбающееся лицо Кармоди внушает доверие – это лицо такого же, как они сами, рядового американца. Они верят, что он похож на них.

Компания "Уорлд Телевижн Сервис" предоставила репортеру самую почетную и высокооплачиваемую должность. Он зарабатывает бешеные деньги. А начинал Кармоди жалким хроникером в местной ежедневной газетенке штата Миссури. С нищенской зарплатой. Затем он – спортивный комментатор на маленькой радиостанции в Канзасе. Там Кармоди так навострился вести репортажи о матчах, не выходя из студии, что все верили, будто он ведет их прямо со стадиона; на самом деле он всего лишь вовремя подключал заранее записанные вопли болельщиков, аплодисменты и свистки. Благодаря этому трюку у слушателей Кармоди возникала полная иллюзия, что они сами сидят на стадионе. Никому бы и в голову не пришло упрекать его за это надувательство. Сейчас, на вершине карьеры, Куки Кармоди не без гордости вспоминает былые подвиги.

Потом работа в агентстве печати и, наконец, огромная и хрупкая империя телевидения. Имя Куки Кармоди, всплывшее из провинциальной хроники и банальных репортажей, постепенно приобрело неслыханную популярность.