Цветы ненастья - Кочетков Виктор Александрович - Страница 22

22

еще легко отделались. Я говорил уже: никого никогда не убивал, но знай, если понадобится, за тебя, за Анечку – рука не дрогнет! Завалю любого в любом количестве! Мне без вас жизни нет!..

Я по-другому стал смотреть на жизнь после встречи с тобой, Ольга! Для меня теперь хотя бы свет в небесах засиял, смысл появился! Это ты все во мне перевернула! Я не знаю, как дальше случится, но я хочу быть с тобой! Всегда, Оля! Мы прошлым летом с Черкесом виллу ему в Испании покупали, я рядом небольшой двухэтажный домик взял. Сдается сейчас. Море рядом, солнце, пляж!.. Триста штук зелени на черный день, на Болеарских островах лежат. Зачем мне все это без тебя, Оля! Я ведь тоже… под Богом хожу. В тот раз сильно повезло. Врагов предостаточно! Зачем мне все? Оля? Кому я нужен? Мать осталась, работает, не старая еще... Я любить хочу! Тебя!

Он нещадно гнал «Спринтера» высоко подскакивая на крутых мокрых ухабах, глубоко встревоженный, разгоряченный искренним признанием. Многое неуловимо менялось. Взгляды, мировоззрения, жизненные реалии. Чувствовал ответственность за этих девушек, за их судьбу, за их дальнейшую жизнь. Ольга плакала, все сильнее прижимаясь к нему. Очень тревожилась за него, боялась, что может случиться как с Антоном. Повторения она уже не перенесла бы…

Аня с восхищением смотрела на Диму. Он был для нее героем, спасителем, кумиром. «Витя-Ежик такой же! Сильный, смелый, благородный!.. Как Айвенго!» – она с восторгом вспоминала сегодняшний вечер.

Перед рассветом добрались, наконец, домой. Встревоженная мама не спала всю ночь, выскочила встречать. Увидев, что все в порядке, прослезилась, обнимая дочерей. Разбудили уставшего отца и долго, с удовольствием распаковывали покупки.

Анна, переполненная сегодняшними впечатлениями, взахлеб рассказывала родителям о невероятных похождениях. О роскошных дорогих магазинах, о сияющем огнями ночном клубе, благоразумно умолчав о жутком ночном инциденте на дороге. С восхищением описывала молодого таинственного незнакомца по имени Виктор.

– Смотрите, что он подарил! – восхищенно показывала родителям игрушечного ежика. – И шампанское, и шоколад и цветы! Вот он какой! Такой же, как… – чуть не проболталась. – Как Антон! Красивый, добрый, щедрый! Я ему понравилась! – она была вне себя от радости.

Ольга с трудом держалась на ногах. Умылась, переоделась; шепнув Диме: я жду тебя! с наслаждением юркнула в постель. У него забилось сердце, он даже растерялся. Ждал этого, внутренне готовил себя, представлял, желал безумно. Слушал оживленное щебетанье сестры, сам отвечал на вопросы родителей и все думал, и думал о ней, о том, что вскоре случится. Неожиданная робость переполняла душу. Казалось, кто-то неведомый, необъяснимый и всемогущий, по великой милости дарит возможность прикоснуться к чему-то чистому, неискаженному, блистающему непорочной доверчивостью. Чудилось, будто держит в своих руках что-то хрупкое, мягкое, живое. Грезилось: одно неосторожное движение, взгляд, одна неточная мысль – и все исчезнет, пропадет, сгинет, распадется на крохотные атомы. Пространство сожмется до ничтожной крошечной точки, все вокруг лопнет и разорвется, стремительно умчится и не будет ничего. Ничего впереди. Не заметил, как оказался у двери спальни. Взялся за ручку и остолбенел: за дверью слышался горячий Ольгин голос…

Он сидел, безвольно опустив руки. Бессмысленным взглядом смотрел, как в предрассветном сумраке полностью обнаженная жарко мечется по расстеленной кровати его любимая женщина. Неистово распаленная, глубоко погруженная в чудесную сумасшедшую страсть, с неукротимым азартом яростно, сильно выгибающаяся, излучающая невероятно пленительное яркое свечение, вся словно пронизанная тонкими искрящимися лучами, отрешенная, трепетная, зовущая, неизведанная, шепчущая страстные пьянящие фразы. Слова сливались в одну интонацию, тело растворялось в мистическом ритме, лицо сияло прекрасной загадочной иллюзией.

В спальной комнате становилось все светлее и светлее. Распаленное женское тело гибкими немыслимыми траекториями исполняло танец любви. Шумное прерывистое дыхание сменялось долгими протяжными стонами, губы издавали будоражащие звуки, руки искали кого-то в пустоте. Напряжение возрастало с каждой секундой, в сгустившемся воздухе остро ощущался запах озона. В углах комнаты и под потолком пробегали быстрые фиолетовые молнии. Электрические импульсы слабо потрескивали над самой разметавшейся девушкой и, появляясь во множестве из ниоткуда, бесшумно взрывались, осыпая ее шипящими сверкающими искрами.

Внезапно она окуталась сияющим сиреневым облаком, изогнулась в бредовом экстатическом трансе, вскочила с широко открытыми глазами. Звонкий крик разорвал тишину, и первый луч восходящего солнца скользнул в открытое окно.

Дима смотрел на это безумное фантастическое действо, не в силах шевельнуться. Когда все закончилось, и Ольга затихла, уснув глубоким сном, он подошел к ней, сел рядом, накрыл одеялом. Вглядывался в спящее лицо, гладя шелковистые, отливающие свечением волосы.

Противоречивые мысли пчелиным роем кружились в голове. Он гнал их, пытался расслабиться, забыться, не думать ни о чем. «Как же она любит Его, как ждет! Какое наслаждение дарит ей! Как она верна Ему! Нет, не отдаст Он ее никому!.. Мне не отдаст!..» – на глаза навернулись слезы. Не заметил, что она проснулась и ласково смотрит на него.

– Дима! Димочка!.. Как мне хорошо с тобой! Иди ко мне, – она обняла его. Долго чувственно целовала. Вдруг забеспокоилась:

– Что с тобой? Ты плачешь? – у него по щеке стекала слеза. – Дима! Почему ты в одежде?

– Это не я был с тобой, Оля! Не я!..

– Как не ты? Но ведь… – ее лицо потемнело, в глазах угас огонек. – Анто-о-он! Опять?.. Ну почему ты меня не отпускаешь? – она с бурными рыданиями уткнулась ему в плечо. – Я не могу так больше, Дима! Он не подпускает тебя ко мне! Он не хочет, чтобы я любила!!!

– А ты, Оля? Ты хочешь любить?

Она горько безутешно плакала. Долго ничего не отвечала. Вдруг ему почудились бесценные тихие слова:

– Я уже люблю…

Он сжал ее в объятиях:

– Оля! Правда?

– Да, Дима! – она вдруг успокоилась, словно решив что-то для себя, насухо вытерла слезы. – Только не будет нам никакого счастья! Антон не даст…

– Да что нам Антон? Ведь мы любим?

– Любим!

Следующим днем Дима, Аня и Ольга пробирались едва заметной тропой по густому лиственному лесу. Постепенно тропинка расширялась, превращаясь в лесную дорожку, петлявшую возле деревьев и терявшуюся в высоких зарослях кустарников.

Где-то далеко впереди среди непроходимых болот и лесных озер притаился загадочный скит святого старца Феодосия.

Долго шли, запинаясь о коренья, непрестанно спотыкаясь. Крупные рыжие комары впивались безжалостно и больно. Низкие ветви бесцеремонно задевали лицо, хватали шелестящими листьями одежду, упруго отлетали, недовольно раскачивались вслед. Насыщенный ароматами воздух невесомо накрывал опьяняющей поволокой, вязкими волнами проникал внутрь, слегка кружил голову. Заливистое птичье пение, далеко разносящийся стук дятла, разлетающийся эхом одинокий голос кукушки, гудение насекомых и легкое порхание пятнистых бабочек