Цветы ненастья - Кочетков Виктор Александрович - Страница 12

12

немым удивлением смотрела на высокого мужчину, чем-то смутно знакомого.

– Здравствуйте, Ольга! Я Дмитрий. Не узнаете меня?

– Нет, не узнаю, – тут ее глаза вдруг загорелись. – Дмитрий?.. Дима? – она вспомнила ту страшную ночь.

Перед глазами возникло погруженное во мрак зловещее, притаившееся в тревожной тишине жуткое кладбище. Мысленно видела, как пробиралась, шла чуть не на ощупь, обходя низкие колючие оградки, как ветви деревьев безжалостно хлестали по лицу, цеплялись, рвали платье, не пуская вперед. Как где-то, кто-то дико кричал, а внизу под ногами трещали сухие сучья. Как сверкало и гремело совсем близко, синие вспышки выхватывали из тьмы скорбные могильные памятники. Как кто-то пронзительно и пристально смотрел на нее с выцветших фотографий…

А спасительная дорога была рядом, по ней проносились автомобили, горели огни фар, там были живые люди, там была жизнь!.. С трудом выбралась, вырвалась из объятий царства мертвых. Беспрестанно падая и поднимаясь, ударяясь обо что-то, ползая на сбитых коленях по осыпающейся насыпи, вышла, наконец, к шоссе. Побежала, полетела, помчалась прочь от вселяющего ужас погоста. Ничего не видела впереди, а просто шла, шла и шла. Неутомимо, быстро.

Сзади надвигалась и догоняла гроза. Ольга, не оглядываясь, брела по обочине, даже не зная, в ту ли сторону она идет. Послышался рев догоняющего автомобиля, остановившегося неподалеку. И из машины вышел Антон. Она не верила своим глазам. Все-таки он приехал за ней! Он ждал и нашел ее. Анто-он! Он что-то говорил, что-то спрашивал, она не понимала…

Вдруг опять эта ослепительная фиолетовая вспышка, страшный звук удара. И все исчезло. Она ехала с незнакомым человеком, отвечала на его вопросы, незаметно проваливаясь в глубину.

Очнулась только на своей постели с чашкой кофе в руках. Мужчина вновь спрашивал, она с трудом соображала, смотрела на него, совсем ничего не понимая. Уловила лишь имя – Дима. Проснувшись утром и, никого не обнаружив, предположила, что все это ей приснилось.

Вчера целый день не выходила из дома. Ее трясло и знобило, невыносимая тошнота подступала к горлу, голова постоянно кружилась. Утром с невероятным трудом собравшись, отправилась на работу в институт. Зашла в медпункт и рассказала о непонятных симптомах врачу, опытной пожилой женщине. Она, внимательно осмотрев пациентку, неожиданно предложила обратиться в женскую консультацию.

– Вы думаете… – Ольга с недоверием глядела на нее.

– Очень похоже. Нужно обследование.

Удивительная новость испугала, но и одновременно обрадовала ее. Бросилась звонить Елене Сергеевне. Она тут же примчалась, увезла к знакомому специалисту. Как ни странно, диагноз подтвердил: третий месяц беременности. Елена Сергеевна была вне себя от счастья:

– Наверно, мальчик родится! Антоном назовем! Да, Оленька?

– Да… – она стояла потрясенная, не знала, как реагировать на такую поразительную новость.

– Родная моя! Теперь никуда тебя не отпущу!.. Будешь с нами!

До Ольги, наконец, стал доходить смысл ее положения. Она тихо заплакала, поняв, что будущий ребенок и есть ее Антон, его продолжение, его воплощение.

Елена Сергеевна обнимала девушку, плакала вместе с ней. Сели в машину и, немного успокоившись, не спеша ехали по городу, обсуждая дальнейшую судьбу Ольги. Решили, что съездив домой, и обо всем рассказав родителям, она останется жить у них с Иваном Андреевичем. Ректор института его постоянная клиентка и они смогут договориться в деканате, чтобы Ольга сдала выпускные экзамены экстерном.

Она перестала плакать, улыбалась радостно, думая о будущем ребенке. Все остальное делалось не важным, отступало на второй план. Мысли уже заполнялись другими чувствами. Она пыталась прислушиваться к себе, к своим ощущениям, странным неведомым впечатлениям. Хотелось, чтоб этот момент наступил быстрее, чтобы остальные месяцы пролетели скоро и незаметно. Простившись с Еленой Сергеевной, быстро взбежала по лестнице. Прошла на кухню, включила телевизор, поставила турку на плиту, хотела сварить кофе. И услышала звонок в дверь.

Глава пятая

– Дима? – Ольга смотрела удивленно и озадаченно. – Проходите, пожалуйста.

Он прошел в коридор, снял с плеча рюкзачок. В небольшой квартире все было знакомым.

– У вас кофе… – чувствовался горелый запах.

– Ой! Проходите в кухню, – она бегом бросилась выключать плитку. – Ну вот, пропало…

– Не волнуйтесь. Можно я помогу? – он взял испачканную турку, взялся отмывать под краном. Быстро очистив, подал ей. – Готово!

– Спасибо!.. – она виновато опустила глаза. – Простите, неудобно получилось.

– Что вы! Кстати, если помните мы договорились на ты обращаться. Не возражаете?

– Нет… – она ничего не помнила и оттого чувствовала себя неуютно. Что еще могла наговорить в ту ночь?

Дима сел за обеденный стол. С любопытством оглядел кухонный интерьер:

– А в холодильнике дорогой французский коньяк! – он с улыбкой смотрел на нее.

– Откуда вы знаете? Ах, да…

В это время передавали городские новости. Неожиданно Дима услышал свою фамилию и стал внимательнее вглядываться в экран. Показывали фото убитых Нугзара и депутата, лежавших на мокром полу сауны. Затем корреспондент сказал несколько коротких фраз и на экране возник он, что-то говорящий и направляющий пистолетный ствол в подбородок голого испуганного человека. Сюжет длился около десяти секунд. Затем крупным планом показали его лицо.

Он повернулся, увидел, как Ольга с ужасом смотрит на него. Она все видела и слышала. Закрыв лицо руками, бессильно опустилась на стул.

– Оля, я тебе все объясню. Выслушай, пожалуйста! – Дима подошел к ней, опустился рядом. Хотел погладить вздрагивающую спину. Не решился…

– Ольга!

– Зачем вы пришли? Хотите убить меня?

– Ольга! Одно твое слово и я сразу уйду! Я хочу, чтоб ты меня выслушала! Мне и рассказать-то обо всем некому!.. – сокрушенно воскликнул он.

Какое-то исступленное бешенство клокотало в груди. Не мог себе простить, что так напугал ее. Эта наивная девушка непонятным образом притягивала к себе. Внутри росло безмерное чувство вины перед ней, перед ее открытостью и доверием, перед испугом, который она невольно испытала, увидев этот дурацкий репортаж.

Она слегка успокоилась. Больше не от слов, а от того безысходного, искреннего тона.

– Давайте сядем за стол, – она пыталась взять себя в руки. Вытерла платком заплаканное расстроенное лицо.

– Нет, Оля, – вставать не хотелось. – Я так посижу, – сел на пол. – Так лучше. Не прогоняйте меня, ладно?

И он, волнуясь, сбивчиво рассказывал ей все о себе, своей жизни, о последних событиях, Черкесе, Элеоноре. Ничего не стал скрывать. Оказывается, сладко это было, – раскрывать душу, где-то раскаиваясь, где-то сожалея о случившемся, открыто признавать допущенные ошибки. Получилась целая исповедь, откровенное признание, теплой очищающей волной распахнувшая его душу. Ольга слушала внимательно с неподдельным интересом, и это вдохновляло его. Он надеялся и верил, что она простит. Только почему это она