Академик В. М. Глушков – пионер кибернетики - Деркач В.П - Страница 99

99

мне и говорит: “Как же я буду их выполнять?”.

Я ему сказал, что не надо делать ни того, ни другого, ни третьего, ни восьмого, а создавай универсальный язык моделирования дискретных систем (они потом этой разработке дали имя “СЛЭНГ”). И я собрал всех заказчиков, провёл с ними соответствующую работу, и они сказали, что это именно то, что им нужно, исправили свои карточки. Короче говоря, вот таким способом мы добились очень широкого охвата применениями наших фундаментальных исследований. Следующий принцип – это принцип единства дальних и ближних целей. Он близок немножко к первому принципу, но все-таки подход к вопросу с другой стороны, с точки зрения времени выполнения этих работ. Гласит он так: не следует браться за какие-то мелкие отдельные работы, пусть даже такие, у которых много практических применений (т.е. первому принципу они удовлетворяют), если не видно продолжения этих работ в будущем. Вторая составляющая принципа такая. Не следует ставить долгосрочные темы, если они не разбиты на такие этапы, чтобы каждый из них имел законченное научное и практическое значение. Вот, исходя из этого, например, мы намечали программу по интеллектуализации машин. По таким планам родились машины “МИР-1”, “МИР-2” и у нас в перспективе сейчас машина для автоматизации доказательств. И точно так же по роботам. Можно решить проблему зрения, слуха, а какой-то вопрос не решён, скажем, движение пальцев, и эта работа будет бесполезной с точки зрения применений, да и даже с точки зрения фундаментальных исследований, потому что нельзя исследовать обратную связь и т. п.

Чрезвычайно много внимания, поэтому, я уделил научной тематике, хотя институт и организовался как Вычислительный центр. Мне с самого начала стало ясно, что кадры, которые есть (а я уже стал кадры подбирать сам и одновременно вел большую программу по подготовке и переподготовке кадров в Киеве и на Украине; к моменту образования Института, 15 декабря, у нас уже были приглашённые из других городов: В. А. Ковалевский[21], В. И. Скурихин[22]), надо использовать не только для создания собственно вычислительного центра, но и именно для института, Института вычислительной математики, вычислительной техники, кибернетики, управления. Так наметился круг задач, которые мы должны решать. Первое – это обслуживать расчетами учреждения Академии наук в Киеве, а также промышленность, народное хозяйство. Второе – создавать новые машины и их математическое обеспечение. И третье – это создавать для народного хозяйства различного рода применения, системы и т.д. Одновременно, в соответствии с вышеизложенными принципами было необходимо, чтобы под это подводилась не только практическая, но и фундаментальная научная база.

Посмотрел я внимательно на семинары, которые у нас тогда были, и организовал целый ряд новых семинаров, где повышали свою квалификацию уже сами работники лаборатории №1, которой я руководил.

15 декабря 1957 г. должно было быть уже отделение лаборатории от Института математики (лаборатории №1 вычислительной техники). Эту лабораторию надо было преобразовать в институт. В это время у нас уже было порядка 120 сотрудников, аспиранты уже появились. Первым аспирантом по университету (я ведь одновременно в университете стал читать лекции по совместительству) был А. А. Стогний[23], по институту – В. П. Деркач[24]

До июля 1956 г. я жил один, а в августе приехала Валентина Михайловна.[25]

В соответствии с Постановлением нам надо было организовать Вычислительный центр Академии наук УССР. В 1953 г. был создан Вычислитуельный центр АН СССР, а в 1955 г. было принято постановление об образовании в 1956 г. вычислительных центров на Украине, в Белоруссии, Грузии и Узбекистане. А потом уже создавались все остальные.

Один любопытный эпизод. В марте-месяце, когда я приехал в Киев, Гнеденко с равной охотой приглашал меня на лабораторию эту и на кафедру в Киевский университет. Мы зашли к декану мехмата. Он там сидел такой важный, спросил, какой кафедрой я заведовал. Потом стал рассуждать, дескать, где-то в каком-то Уральском лесотехническом институте кафедра теоретической механики… Подумаешь! Ерунда. У нас университет столичный, тут требования! Короче говоря, задавался он так, что мне сразу расхотелось идти в университет. Но я, впрочем, с самого начала решил, что пойду именно в академию, а не в университет. А в академии меня сводил Гнеденко к академику Г. М. Савину (он сейчас умер уже); тогда он был вице-президентом, на том месте, на котором сейчас академик В. И. Трефилов, отвечал за секцию физико-математических и технических наук. Он тоже немножко засомневался, смогу ли я сразу руководить сотнями людей, когда на Урале руководил единицами (а это действительно совсем разные вещи: руководить маленькой кафедрой или институтом, организационно абсолютно не похоже одно на другое). Вместе с тем, он вел себя достойно. Мы с ним поговорили о том, как я собираюсь все делать и он, в общем, мою кандидатуру одобрил, меня приняли на работу в академию.

Тогда президентом академии был А. В. Палладин, и был объединённый партком, которого сейчас нет. Вот этот объединённый партком (Ищенко был секретарём, из Института механики) и отдел науки ЦК КПУ очень сильно нам помогали в становлении, т.е., если были затруднения какие-то со строительством, со снабжением, с приемом на работу, с пропиской и т.д., я прямо в академии через партком решал вопросы.

Теперь я ещё расскажу про организационные принципы. Я довольно быстро понял, что при руководстве большим коллективом с разнообразной тематикой нужно применять принцип децентрализации ответственности. Я этот принцип выработал тогда, и с тех пор неуклонно его придерживаюсь. Надо сказать, что этого принципа далеко не все придерживаются, но некоторые директора интуитивно как-то к нему приходят тоже. Он состоит в том, что я выделяю участки, ставлю руководителей на эти участки (заместителей, ответственных за научные направления и т.д.) и стремлюсь минимизировать своё вмешательство. Если даже я вижу, что делается что-то неправильно, то я не конкретно делаю замечание, что этот вопрос, дескать, надо было решить так вот, а реагирую по каким-то интегральным показателям. Вот я, предположим, отдал вопрос распределения квартир В. С. Михалевичу[26]. Ко мне приходят с жалобой на то, что он где-то сделал неправильно. Спрашивают меня, согласен ли я с их доводами или нет. Я отвечаю, что так, как вы излагаете, я согласен, но, возможно, у Михалевича есть свои соображения, надо выслушать другую сторону. Они мне говорят: “Выслушайте”. Я не соглашаюсь. “Почему?” А по очень простой причине. Сколько времени затратил Михалевич на решение этого вопроса? Допустим, полтора часа. Если старший начальник будет по пятиминутному разговору отменять решение, на которое младший начальник потратил часы, то тогда правильного руководства не получится.