Револьвер для Сержанта Пеппера - Алексей Парло - Страница 9

9

а просто посидеть с людьми, потолкаться у стойки, послушать разговоры...

Таксофона рядом не было, и, покружившись немного на пятачке, Шура решительно толкнул входную дверь...

Бар зеленовато бурлил неспешными движениями. С ватным оттенком в глазах шлялись между столиками посетители. И был холодный свет плавных аккордов, и были взгляды, направленные сквозь Шуру, медленно стремящегося к призовому монолиту стойки, отчего Шура сначала подумал стесняться, но, споткнувшись от стеснения, решил с этим покончить.

Он, как мог, вальяжно уселся на настырно высокий табурет и хотел было уже заказать себе Порцию Жидкого Огня, но с размаху налетел на плотную стену барменского взгляда. «Пить не стоит, Шура!» – ясно говорил этот взгляд.

– Ну, может сухонького? – враз оробев, спросил Шура.

Бармен, упрятав улыбку в роскошные усы, подал ему стакан апельсинового сока.

– Не уходи, Шура, ты мне будешь нужен. –сказал он, продолжая сверлить в Шуриной груди большую дырку взглядом чёрных глаз.

Шурочка ощутил легкий толчок этих слов и тут же чуть было не вылетел в астрал от охватившей его воздушности. Даже, пожалуй, безвоздушности. От липкой дрожи, ещё недавно заполнявшей всё его существо, сейчас остался лишь привкус меди в пересохшем рту. Искорками мелко нарезанной фольги разлетались в стороны пережитые им минуты. Шура маленькими глотками пил терпкий густой сок, а взгляд его воспаленно шарил вокруг, застревая меж девичьих грудок, стиснутых модной одеждой, с лязгом перекрещиваясь с такими же неприкаянными взглядами, отдыхая на шероховатых пустынях стен, наблюдая за волнами дыма, вдребезги разбиваемыми плывущими к выходу пьяными волнорезами. Сок был концентратом острой импотенции, стул жёг задницу, но Шура не торопился подниматься, и лишь изредка ловил на себе резкий, похожий на хлопок, взгляд.

И тут Шурочку увидела она. Он прямо–таки физически почувствовал, что она, дотоле не подозревавшая о его существовании, вдруг наткнулась на него. Он увидел её всю, от яркой юбки, по–свойски открывающей Шуре восхитительные ноги, до чёрной пустоты в её съёжившейся душе, замаскированной пышным бюстом. Взгляды их встретились и слились в один, ослепительно яркий взгляд, спрессованный столетиями, отшлифованный миллионами пар и поделенный на двоих. Длина сверкающей сотнями Амуров нити стала с медленной силой сокращаться. Шурочку стащило со стула, бесполезным фаллосом закачавшегося ему вслед, а Шура уже сомнамбулически двигался к этим глазам.

Она встала из–за столика, стряхнула с себя пузырящуюся амёбу чьей–то усатой ладони, и, продолжая смотреть на Шурочку, пошла к выходу. Саксофон, тянувший мелодию предчувствия, захлебнулся собственной спермой и затих. Под шелест умирающего хай–хэта Шура вышел из зала.

У брошенной гардеробщиком раздевалки гулили два грузина. Больше никого не было. Растянутая пружина изо всех своих хилых сил тянула туалетную дверь на место. Шурочка, не раздумывая, разрушил все пружинные потуги и вошёл в царство аммиачных паров.

Надобно заметить, что отхожее место в баре было одно на два пола. Это, конечно, создавало определённые неудобства, но в то же время открывало безграничные возможности. В чём Шурочка незамедлительно убедился. Пройдя по флотилии бычков, плавающих в луже лимонадно–пивного second handa, он смело рванул на себя дверцу кабинки и тут же столкнулся взглядом с двумя парами глаз. Одна из них располагалась на одном уровне с Шуриными и принадлежала гардеробщику, вторая же тоже была мужской, но располагалась... В общем, как выразился один старшина–сверхсрочник, «вам по пояс будет».

– Ну ни фуя себе...– сказал Шурочка и грязно выругался от неожиданности. – А где же она?

Впрочем, он тут же пожалел о сказанном, ибо из глаз гардеробщика в устрашающем количестве полетели молнии, а в воздухе явственно запахло озоном. Дышать–то стало легче, но всё же... Шура не стал медлить и вынырнул назад, к стойке.

Место его было уже кем–то занято, и Шурочка, вдруг резко ощутив тягу к чему–нибудь сухонькому, огляделся в поисках свободного стула. После яркого света и удушающего сортирного амбре видел он в полумраке не особенно, но стул всё же приметил. И не замедлил на него плюхнуться.

– Ну, милый мой, ненаглядный, где же ты пропадал? – вдруг ласково спросил его нежный голос.

Он обернулся и увидел рядом с собой её глаза. Она смотрела на него с любовью и грустью.

– Э...

– Я заждалась тебя. Где ты был?

– В туалете...

– И что там?

– Gay games[4]… – почему–то по–английски сказал Шура.

– Really?[5]

– Indeed[6]. – сам себе удивляясь, ответил Шура, всю жизнь бывший не в ладах с иностранными языками.

– Would you like a glass of champagne[7]?

Шура опасливо покосился на бармена.

– Don’t worry, honey, don’t worry. He’s a good master[8].

И налила ему бокал холодного шампанского.

– А почему «хозяин»?

– Пей, ласковый мой, пей. И я с тобой. За нас!

Они чокнулись. Золотистая влага, струясь, всеми созвездиями разлилась по телу, проникая в укромные уголки, и крыша новоявленного англофила прочно отъехала назад. Он видел перед собой эти волшебные глаза, он гладил тонкие прозрачные пальцы, он говорил что–то, но сам не слышал, что... Знал только, что все его слова – правда. Наконец она сказала что–то про машину, встала и повела Шурочку за собой. Они вышли на улицу. Прямо напротив дверей стояла белая Toyota. Они сели на заднее сиденье. Последнее, что увидел Шурочка – за рулём никого не было.

Глава 8

I'M ONLY SLEEPING - I Время стекает по желобу стрелок,Сон обретает настойчивость рук,Плавит пространство слепой стеклодув,Кролик стремится вырыть нору. Жалит пчела раскалённым свинцом, Солнце ржавеет в закатном бреду. Падший ангел ушёл – кто разбудит меня?Кто займёт моё место, когда я уйду?Но я не спешу уйти – асфальт уже мягок – Растёкся в неверном огне фонарей. Воронкой раскрыта пасть тигра с глазами пчелы,Он видит – я буду идти вместе с ней.

...Вздрогнув, машина тронулась с места. Медленно, с усилием напрягая веки, Шура посмотрел по сторонам. За рулём сидел Алекс – бармен с гусарскими усами. А рядом с Шурой на заднем сиденье – я даже затрудняюсь подобрать слово, так как «сидело» совсем не соответствует истине, – скорее всего, клубилось нечто абсолютно чёрное. И каким–то шестым чувством Шура понял, что это – она, его новая знакомая... «Forever my girl ​...» – как–то отрешенно подумалось Шуре.

– Время спать, Шура... – ласково произнёс Алекс.

Шура чистосердечно собрался ответить привычным матом, но внезапно почувствовал, как это обволакивает его своими чёрными щупальцами. Он вдруг ощутил, что занимается всеми известными и неизвестными ему способами любви. Через