Сняв ненужную суперобложку... - Марина Чиркова - Страница 1

1

Сняв ненужную суперобложку...

Марина Чиркова

© Марина Чиркова, 2018

ISBN 978-5-4490-4421-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЕХАТЬ

…в красный трамвай и ехать. разума с кулачок,

рюха твоя, прореха, ореховый мозжечок.

где прорасти-добраться? сто первыми сентября,

пальчиками акаций — до стриженого тебя…

чтобы: такие дети, всё-то игра одна!

вот он, гляди, «секретик», таращится из окна:

кричный, коричный город, каменный шоколад,

улочки (злить и спорить), дворики (целовать),

дерево — сеть и дверца, кость и живучий альт —

солнечными младенцами сыплется на асфальт…

клеить кленовый «носик»? а, да и так чудно!

чей-то случайный взрослый присматривает за мной…

КАРАНДАШОМ В СЕНТЯБРЕ

1

…если лес и шелест, то вот, всклокочена,

на виду повыставлена не по уму,

а внутри одно, остриём, отточием

белокоро-письменному ему:

белокоже-лиственному пройдохе,

сукровично-слёзному, где надрез,

а слова — зализывать и по крохам,

в дорогое ряженые и без…

2

…бездумно, нога за ногу, а верхом течёт холод,

и гончая, подбегая, на лапы кладёт голову,

во след, и зрачок тёмный, и мех рыжина с белым —

она или я? точно уже не пойму первой;

и вызубрен от заглавных, выслежен до окончаний,

вылизан всклянь, усталый, один изо всех горчащий,

в крови его серый порох и красный воздушный шарик,

и зим тому… и не трогать, баюкать ещё маленького,

и буквы нежней пальцев, и вдох, как листок, длинный.

тихонько стеречь дальнего, брести письмецом ли, ивами…

3

ива сбрасывает кору и бежит в отлив.

звёздочки ареол вместо бывших веток.

море трогает. отполируйте до человека!

в новой жизни, смерти, голосе, сне…

море волнуется раз, выговаривает: иве-т-та…

и выбирает листики, божьих коровок из пасмурной гривы,

укладывает на голыши, подвязывает ламинарией-лентой,

и уходит… и вот ты идёшь ко мне

(а думал, купаться). здешняя, да? — привет?

ЧЬЯ

1

…Чья жар-птица облако сахарной ваты скомкала?

Ты… Песчинки в шлёпанце… Берег — ломтик лимонный

на стеклянной (всклянь) каёмке ликёра… А сколько

нас, разноцветных осколков смальты — на Мальте?

Альт или кобальт? Плутаю пО небу пальцем,

рисую знаки (просто — просыплю — просо) вопросов…

Впросак, в сачок мотыльковый. Здесь есть мотыльки?

Напротив

дремлет фламинго на двух коктейльных соломках…

Долгий глоток… Вплавь… Расплавь —

не знакомы?…

2

П ервая — я, но потом вернёшь мне

О стролиста заросли, ангела пёрышко,

Ц арицу-бабочку (улетела),

Е дкий сок океанской мели,

Л ьдинку зрачка, южный загар,

У зкий певчий бокал…

Й од и ранку — правда?

В ЯНВАРЕ

Пойдём смотреть на реку в январе.

На спину серого колючего дракона,

чешуйчатого, спящего, большого,

обваренного холодом. Затоны

полузатёрты снежным наждаком.

Ни голеньких на берегах, ни катерков.

Совпавших губ обветренная кома

застрянет долгой трещиной в ребре.

Помпончики проворных снегирей.

Дракон подслушает озябшие слова,

но не откроет солнечного ока,

не шевельнёт хвостатую метель.

Как ты и я, он прячет летний день

на глубине, где обморочно-кроток…

Где крови скомканная шёлковая лента,

где лодка тонущих от вдоха до коленных

изломов… Хитрый. Мы глядим на острова

и греем руки друг у друга в рукавах.

ДИПТИХ

1

(сквозь белое)

какого цвета след во след,

на слух рассыпанное слово?..

как снежный порох, белый свет

и чистый лист — неизрисован.

иди сквозь белое, пока

январь (моргнёшь — и сразу лето):

вся мимо пальцев, языка…

но — кружево: полураздета

в предчувствии и сквозняках,

не деться, да, — и, нет, не спрячет

себя до тёмных донных трав,

до слёзки стёртой и горячей —

река ли?.. в бережный камыш,

навстречу, в плавящую медь —

под жарким свитером зимы

к вспотевшей коже прикипеть…

2

(всё, что несла тебе)

в сухих коробочках «нельзя»,

в зелёных «можно» колосках —

всё, что несла тебе сказать,

не умещается в слова.

всё, что несла тебе шептать…

горы кружавчатый подол,

и лыжником — издалека,

и голос пуст, и стебель гол.

но как по зёрнышку — не врозь,

а просто через зимний сад

блестящих скальпелей насквозь

просыплется — и под, и над,

повадкой пальчиков слепых

чтобы запомнили согреть —

пока растерян на двоих

весь белый свет и белый снег…

СМОРОДИНОВЫЙ ЛЕС

а солнце — сквозь смородиновый лес

по тёмно-красным, розовым и белым

упругим бусинам прихваченным губами,

упрямым косточкам прикушенным легко…

(а там по краю: ива наизнанку

за пыльной тучей вскинута вдогонку

и от беззвучных судорожных молний —

которые одни и гонят ветер

вперёд товарняков и вертолётов —

уже знобит, метёт озон безумья…

и бьётся телефон — живой пескарик,

и оборвав натянутую леску

без плеска — в тишину, во тьму как в омут,

в расколотое зеркало как в сушь…

о нём, о немоте… в огне, во гневе…)

…утренним родинкам примятых летних ягод.

нет, мы другая половина неба,

где край листа двуручною пилою,

зелёным леденцом и двуязычным

блужданьем на просвет, на шёпот: слышишь,

садовник знает для чего привито,

а веткам незачем, им только дрогнуть

и прижиматься мокрым срезом к срезу,

и прирастать вживую, обнимая…

плести смородиновый лес…

прилипших мошек,

мышей летучих с тонкими резцами,

грызущих нежный сахар полнолунья

и распускающих одежду у влюблённых

до нитки, до последнего, до «кто ты?»

БАБЬЕ ЛЕТО

1

в горьких вьюнах, пижмах,

головках чертополоха

лечь и молчать: вышит

выше, вишнёвей вдоха,

вырезан из ржавых

крыш жестяных, горячих —

кровным листом каштана…

(шёлковая иначе,

спряденная чужими,

сотканная вслепую

жилка, тропа ли в глине,

трещины тень?..) разуюсь:

розы густой бронзы,

мята глухих, мягких…

просто молчать. возле.

ежа, репей, мятлик…

2

нечаянная но закрой глаза

и весь собравшись на кромке губ

о как ты будешь ловить меня

и ждать во тьме чтобы вновь и вдруг

как вздрогнешь трогая где трава

уколы кончиков мокрый ворс

хвоинок спутанных стрекоза

блесной зависнет слезясь насквозь

чешуйка рыбья не сколупнуть

поймал русалку терпи обняв

нежнейшей судорогою рук

и ног впивайся а вот слова

в которых знаю почти что груб

и небо навзничь легко легло

наждак загара волос овсюг

а мне нечаянно так тепло

3

где ночные-чёрные волосы твои

жесткая неглаженная лебеда

если потеряюсь только не прогони

летнее ли ворохом и чехарда

порох тёплых тропок звон семян-узелков

пальцы разнимаю едва да едва

шёпотом в макушку выдыхать мотыльков

где слова не сломаны о слова

ПТИЦА

Ветер!.. На сотню сторон — ветер…

Заметает пылью снежной, бережной

лёд в глазницах вчерашних следов.

Темна зима, и кроме — ничего, ничего…

И только птица-синица

день-день

говорит тонко — будет весна, разбудит!

Глупая птица! Холод сдует тебя.

А она — день-день…

Вьётся ветер, жаром несёт песок, песок…

Красный бисер швыряет в глаза.

Широка пустыня, глубока до дна,

ни росинки пропащей — нигде, нигде.

Лишь какая-то птица

пить-пить

повторяет — иди, вылупится родник!..

Глупая птица! Мираж, сон высосет тебя.

А она — пить-пить…

А с обратной стороны сна — дождь, дождь…

Сетью опутал, утопил цветы и цвета.

Вода, вода: никогда, никогда…

Но откуда-то сверху —

упрямая птица:

синь, синь!

Выплывет небо, вспорхнёт небо!

Глупая птица, мокрая серая птица…

А она — синь, синь…

Вода и ветер песком стирают твои следы.

Невозможные, почти невидимые следы.

Нет — никого — нет…

И только глупая безумная птица,

прыгая по веткам рёбер,

высвистывает —

где-нибудь, когда-нибудь…

Когда — ни — будь.

ЭТАЖИ

эта жизнь.

её этажи, витражи, виражи.

ты л(жив)?

вопрошают через стекло.

плоско, гладко, бело, светло.

отвечаю —

лечу, я чай-

ка, почти излечился, чай

вот завариваю. разговариваю.

тонет в облаке земля-

ника.

то не ты, то не я — плыви к ней

в высоты висячем лесу.

а листва далеко внизу.

глубоко не видать. не спрыгнуть.

птицы.

птицы — бывшие рыбы.

посмотри сквозь воздух: тонка

спица глобуса и волчка.

закру-

жить.

не дрожи. ножи?

с отражениями

дружи.

нена-

видишь

себя в зеркалах.

ок-

нах.

ТИЛИБОМ

жили-были… жили-били,

жили-пили/пели/выли

сосны-ели, топи-мели,

еле-еле кашу ели

стыли-спали

с молоком

сели-встали

так о ком

небылицы?

лица.

были?

рамы мыли.

были-сплыли…

я ли — ты ли…

мы ли — или?..

КОНТУР

вымыто, стёрто. я — только контур.

пробегая, его заполняют

чужие собаки,

мальчишки,

мамашка с коляской и книжкой

(какие блестящие спицы),

синие птицы — голубки на бульваре,

в наушниках парень.

а рядом, чуть за угол —

уголь,

шаткая алкашня,

смуглые грузчики

ждут, жгущее солнце степей,

недоумённое, сонное… эй, не пей!

сор и асфальт.

альт —

это уже река —

даль-

ше слышится. из ушкА

нитью упрямица тянется.

да, вода.

ну куда?..

едко, как в дверь соседка,

непрошенным лыком в строчку —

не-видите-заперто-на-цепочку,

придерживаю рукою — не беспокоить!..

нет, — синее и зелёное… незабелённое…

«ты же была русалка, жалко…

на, вспоминай —

месяц, май…

и не маши — дыши…

камыши…»

часы протискиваются боком.

хватит, пора.

эхом, охрой

зеркальце поворачивается внутрь,

прикрывается рисунком знакомым.

приветики, вот я и тут, —

дОма.

СЛОВАМИ

1

наив или наитие иль смехом

и мёдом но на вкус неосторожно

(колючий плод каштана — сердцевина

и пульс, и ласка-хищник этот случай):

вдохнувши раз, не выдохнуть. аиром

или другою страстоцвет-травою

вросло… в сибирских реках, мне сказали,

во льду умеет рыба спать до лета.

а я чему училась? не пойму, но

как золушка по бусинке капЕльной,

по кровной ягодке рябиновые бусы,

по буковке нанизываю — имя…

…наив или наитие иль смехом и мёдом…

2

Всё потому, что слово — те же губы,

с которых оно шариком воздушным,

с которых воробьиной че[пушинкой],

пчелой болючей, косточкой граната…

Всё потому, что губы — те же страны,

а ст[раны] — это встречи, то есть у[час]ть,

родство, какое [боль]ше чем медвежий

косматый космос но и [мель]че крохи…

А наши кр[ох]и — те, кто нам острее

и нас самих, и самой близкой речи,

но даже к ним мы не плывём немыми

пока из губ дыханье, то есть слово…

Вот потому… поэтому, вернее…

ЗНАТЬ

Я хочу знать о тебе всё.

Зачерпнуть раньше твоих слов.

Городов жилых и проезжих сёл

затвердить географию набело.

Как шуршит в кедрах глухой дождь,

как бежит по коже капля воды…

Называя: брат, понимать: ложь,

но честней прочих её ходы.

Как блестит в дебрях волос — соль,

как красно солнце с изнанки век, —

повторять этот язык вдоль,

поперёк, насквозь и врасплох, в разбег…

Как растут бережно семена,

как шатает бешеных дрожь земли.

Как другие пили тебя до дна!

И о тех, которые не могли…

Я бегу выиграть сей звук —

древний космос полон муры, туфты! —

но его джаз-бэнд о тебе вдруг,

и гремит во мне потому что — ты…

Я шепчу, и ветер ерошит ворс

дыбом вдоль хребтины тянь-шаньских гор;

я хочу, чтоб он и в тебя врос,

золотой септический септаккорд, —

чтобы ты слышал в нём ноту Si

и в её синь пропадал, спасён

из песков-льдин-неводов, и

чтоб хотел знать обо мне — всё.

ПИТЬ

Ты ведь не знаешь, чтО там.

С первого же глотка

лопнут горячим потом дойные облака.

Осы сосковых зёрен, бёдер нагар/прострел,

голос твой станет чёрен, станет зрачок твой — бел.

Встанешь, шагнёшь по шпалам, даль это сталь колен.

Путь развернётся алым, зелень плеснёт из вен.

Две поднебесных нити снижут желток и синь.

Разве же ты — не птица? Только беги! неси

дробью безумных пяток, мельницей ног и рук —

нерастворённый запах, неотражённый звук!

Скорый по взлётке рельсов, выше-гляди-сметёт!

Веткой срывая время, навзничь листая — всё:

Та, что ещё разлюбит,