Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф - Страница 22

22

при себе, кусая губы до крови. Она знала, что не может остановить Эйнара. Она знала, что в случившемся между Хенриком и Лили виновата она сама.

В течении нескольких дней перед отъездом в Ментон Лили начала появляться без предупреждения. Герда уходила на деловые встречи, а вернувшись, обнаруживала Лили у окна в свободном платье, кнопки которого были расстегнуты сзади. Герда помогала ей их застегнуть и одевала на шею Лили нить янтарных бус. Она не переставала поражаться, видя своего мужа в платье с вырезом, обнажавшим бледные плечи, но ни разу ничего не сказала ни Эйнару, ни Лили. Вместо этого Герда всегда приветствовала Лили дома так, словно она была забавным иностранным другом. Помогая ей с обувью, Герда делилась с ней новостями и сплетнями. Герда опрокидывала флакон духов на указательный палец, а затем опускала кончик пальца на шею Лили и внутреннюю сторону ее руки. Герда стояла рядом с Лили перед зеркалом, и шептала. Ее голос звучал мягко и интимно:

- Так… Сейчас… Вот так очень красиво.

      Все это Герда проделывала с чувством искренней преданности. Она всегда верила, что могла бросить вызов кому угодно в мире, но только не своему мужу. То же самое было с Тедди. Она могла отнестись пренебрежительно к своей матери, отцу, ко всем в Пасадене и Копенгагене, но в ее груди был бездонный колодец терпимости к человеку, которого она любила. Она никогда не ставила под сомнение свою любовь, потому позволила Лили войти в их жизнь. Она сделает что угодно, лишь бы Эйнар был счастлив. Что угодно.

Но все же, эта открытая преданность не могла не раздражать Герду. После расставания Лили с Хенриком Герда сопровождала ее на улицах Копенгагена. Лили убеждала её, что никогда не увидит Хенрика вновь; что они в ссоре, но даже при этом Герда знала, что есть десятки других молодых людей, которые могли польстить Лили так, что она покраснеет и упадет в их объятия. Так Герда и Лили прогуливались через парк, держа друг друга под руку. Глаза Герды следили за потенциальными женихами, зная, что Лили с ее влажными карими глазами могла привлечь внимание молодых датских мужчин. Герда фотографировала Лили у ворот Русенборг. Тонкий кирпичный замок за спиной Лили получился размытым и неопределенно угрожающим. Однажды Лили пошла с Гердой в театр марионеток и села рядом с детьми. Ее лицо было неуверенным, а ноги казались такими же маленькими, как у детей.

- Герда? - снова позвал Эйнар. Он прислонился к стойке с платьями. Китайская ширма по-прежнему находилась за диваном, - ты не будешь возражать, если Лили посетит нас тут?

Герда вернула ширму в вертикальное положение. Так как они были во Франции, Герда не писала картин. Она не встретила никого достаточно интересного, чтобы попросить его позировать для портрета. Погода была плохой и влажной, и это создавало еще одну проблему, потому что краска долго сохла в сырую погоду.

В течении лета Герда начала менять свои стиль, используя более яркие цвета; особенно розовый, желтый и золотой. Она также приукрасила достоинство линий, и ее картины стали еще больше. Для Герды это был новый способ живописи, и ей требовалось больше времени, чтобы начать новый холст. Она едва ли чувствовала себя уверенно в этих картинах после незначительных пастельных тонов радости, которые требовали ее прежние картины. Герду рвало на части внутреннее чувство восторга: ничто не делало ее счастливее, чем написание портретов Лили.

***

Герда собиралась начать полномасштабный портрет Лили на террасе. Ветер развевал ее волосы и подол домашнего платья. Маленькие коричневые розы оттеняли лицо Лили - такое же, как у ее мужа в этот самый момент. От беспокойства его кожа была настолько красной, что казалось вот-вот лопнет.

***

Герда и Лили пришли в Л'Орхидэ в парке Бонапарта. «Ресторан известен своими кальмарами», - так написал Ханс, предложив встретиться вечером. Магазины на улице были уже закрыты на ночь. Мешки вчерашнего мусора лежали на обочине, а булыжники свободно болтались на дороге, разбитой легковыми автомобилями. Письмо Ханса лежало в кармане Герды, и она терла его угол об обручальное кольцо, когда они с Лили шли в сторону гавани по улице Сан-Мишель.

Одной из самых приятных датских традиций для Герды стало то, что здесь обручальное кольцо носили на правой руке. Когда она вернулась в Данию вдовой, то поклялась, что никогда не снимет золотое кольцо, которое ей подарил Тедди. Но, когда Эйнар сделал ей предложение и подарил свое золотое кольцо, она не знала, как сумеет снять кольцо Тедди. Она думала о нем, вспоминая, как неумело Тедди искал в карманах маленькую коробочку из черного бархата. Герда была рада, что ей не придется снимать кольцо Тедди, и теперь носила оба кольца. Она играла ими, рассеянно крутя их на пальцах.

      Герда никогда не рассказывала Эйнару о Тедди Кроссе.

Она вернулась в Данию в День Примирения. К тому времени ее фамилия снова была Вэуд, и она была вдовой уже шесть месяцев.

“Он умер без причины”,- говорила она, когда друзья спрашивали ее про первого мужа. “Когда тебе двадцать четыре, и ты живешь в чистой сухой жаре Калифорнии, то в конце-концов умрешь”, - думала Герда,- «и причина только одна - жестокость мира”. На самом деле, это была бессмыслица. Тедди не имел ни «западного строения», ни другой несправедливой судьбы. Иногда, закрывая глаза, Герда думала: может, им не суждено было быть вместе? Может быть, его любовь к ней никогда не была так велика, как ее любовь к нему.

***

Герда и Лили почти дошли до ресторана. Остановившись, Герда сказала:

- Не сердись, но у меня есть небольшой сюрприз для тебя, -

она убрала челку с глаз Лили, - я сожалею, что не сказала тебе раньше, но я подумала, что тебе будет проще узнать об этом непосредственно тут.

- Узнать о чем?

- О том, что мы ужинаем с Хансом.

Лицо Лили побелело. Она сразу поняла, о ком идет речь. Лили прижалась лбом к витрине закрытой мясной лавки, за которой висели шкуры поросят, похожие на розовые вымпелы. Тем не менее, Лили спросила:

- С кем? С Хансом?

- Пошли, не паникуй. Ханс хочет тебя видеть.

***

Парижский критик с бородавкой возле глаза быстро ответил на письмо Герды. Он выслал адрес Ханса, а так же поинтересовался работами Герды. Внимание со стороны критика заставило Герду задуматься. “Париж заинтересовался моим искусством!” - твердила она себе, открывая коробку с