Когда цветет полынь - Марат Муллакаев - Страница 38

38

согласился.

Правда, потом, когда ушли гости, он успел-таки раз-два провести по моей спине

ремнем, пока мама не прибежала и не закрыла собой. «Ты что? – закричала она на

него, – забыл, как ты сам, кобель, меня сватал?». Ему оставалось лишь бросить в

мою сторону: «Пусть теперь живет с голодранцем!». И вправду, они были бедны,

даже лошади не было. Прожили мы с ним душа в душу, но всего ничего. Пришли

сначала колчаковцы, начали забирать в солдаты. Мой Епифан с двоюродным братом

спрятался в тайге, а когда появились красные, ушел с ними воевать за Советскую

власть. Ну что, матросики, будем спать? Скоро уже петухи начнут петь.

– Мы не хотим спать! – воскликнул я.

– Почему же раскулачили, если ваш муж был красногвардейцем? – поинтересовался

Данис, шлепая босиком на кухню.

– Я говорила вам, не лопайте на ночь глядястолько квашеной капусты, пить

захотите, – проворчала хозяйка, – теперь носитесь на водопой, как утки. Скоро на

улицу начнете бегать… Раскулачили нассо вторым мужем – Харитоном. А Епифана

не сталовесной двадцать первого…

– Как? – удивился Данис.

– Во время «войны вил». Вы о той битве не знаете, об этом в учебниках не

пишут. Епифана осенью двадцатого привезли на санях двое его товарищей. Раненого,

еле живого. Он был уже красным командиром. Сопровождающие сами были не

41

Повесть

лучше его, от голода не могли стоять на ногах. К тому времени я уже была на

сносях. Почти месяц мы со свекровью и моей мамой ухаживали за ними. Вскоре

красногвардейцы встали на ноги и уехали домой долечиваться. Они были с наших

краев. Свою лошадь оставили нам, животное было слишком ослаблено долгой

дорогой. Повез их мой отец. Вернулся с нехорошими вестями: « По деревням ходят

продотряды красных и у всех крестьян отбирают коней, зерно, домашний скот.

Откажешься отдать, расстреливают на месте».

Через день - другой они появились и у нас. Собрали народ у церкви. Ихний

комиссар выступил с речью. Мол, пролетариат пухнет от голода, а несознательные

элементы набивают животы, отказываются поделиться с излишками зерна,тем

самым помогая врагам Советской власти душить рабочих костлявой рукой голода.

Короче, пора нам, крестьянам, добровольно тащить продовольствие к ним в обоз. За

саботаж – расстрел на месте как крайняя мера социальной защиты от врагов

Советской власти. Деревня заголосила, как только бойцы пошли по дворам.

Послышались одиночные выстрелы. Вездесущие мальчишки разносили новости:

убили Захара Кривого, бабку Анастасию, деревенского дурачка Филимона. «Господи! –

заголосила свекровка. – У Захара же шестеро детей! Они сами голодают…»

Вскоре залаяла наша собака, и во двор вошли четверо военных, во главе с

комиссаром. Тявкающего у конуры пса комиссар застрелил с ходу. Вышедший им

навстречу в красноармейской форме Епифан закричал:

– Ты что творишь, падлюка? Зачем убил собаку? Я – командир красной армии!

Тот посмотрел на него, усмехнулся.

– Тут собаку кормишь, а там люди пухнут. Если командир, почему лежишь на

печи, а не воюешь с контрой?

– Он раненый, – ответила я, – на лечение привезли.

– Тогда лежи и не мешай выполнять революционный приказ товарища Ленина. Кто

хозяин?

Свёкор вышел вперед: «Я».

– Вот постановление вашего сельсовета. Семья из четырех ртов. Вы должны сдать

все излишки хлеба и мяса.

– Ты что? – возмутился Епифан. – У нас даже три мешка не наберется! И одна

корова.

– Посмотрим, все вы начинаете с этого: нет, сами голодаем, – скривил губы

комиссар, потом повернулся и приказал бойцам.– Чего стоите, ищите… А ты,

командир, иди, не мешай. Не нарывайся, у нас приказ, не доводи до греха. Чего

доброго, последуешь за псом…

Они не шутили. Были готовы расстрелять даже родную мать, лишь бы выполнить

приказ вождя. Я подошла, взяла мужа за руки и